Теперь вдруг подумалось... И не стало страшно умереть, стало страшно умереть вот так, не осознав своей смерти, хотя десятки раз читал и слышал высказывания, будто бы нежданная смерть легче ожидаемой... Именно нежданность смерти показалась самым неприятным, самым больным моментом...
Это ощущение не принесло страха. Нет, страшно не стало. Только показалось очень обидным умереть вот так, после того, когда ловко и без выстрелов вырвались из окружения. Да и само окружение не казалось серьезным. В этой маленькой нашей войне, еще не ощущаемой частью той большой войны, что по всей Чечне разворачивалась, уже были первые жертвы. Но те жертвы были не у нас... Это наши солдаты приносили из дозоров чужие автоматы. И эти жертвы воспринимались как игрушечные... «Ты убит...» – скажут. Обидно, но отходишь в сторону. И с любопытством смотришь после этого, кто кого точно так же «убьет»... Но в действительности все оказалось не так... В действительности убивать умели не только мы, убивать умели и нас... И даже очень стремились это сделать...
* * *
...Мы не дошли до леса, который, как предупредил капитан Петров, лежал в восьми километрах впереди. Новый передовой дозор, которому капитан передал бинокль с ПНВ, вернулся и сообщил, что впереди сильный заслон – не менее ста человек. Нас ждут... Причем заслон только еще занимает позицию, разворачивается. Должно быть, получил приказ из леса и сразу выступил в наиболее вероятном направлении нашего пути. Недавние выстрелы заставили боевиков поторопиться и подсказали, что заслон ставится как раз там, где нужно...
Пришлось сворачивать вправо, к голым горам, где могут быть только кусты, но не может быть леса, способного укрыть. Там мы станем заметными, но времени до снятия отряда с задания осталось совсем немного, и даже в горах, вернее, тем более в горах, мы сможем подыскать удобную для обороны позицию и защищаться до прилета вертолетов. Если только погода позволит им прилететь...
Мы все, кроме капитана Петрова, слишком плохо знали войну, чтобы предвидеть последствия своего обнаружения. А капитан не был расположен делиться с нами своими опасениями и тревогами. И мы тогда еще ждали у моря погоды, не понимая, что именно погода и равнодушие людей сыграют с нами такую злую шутку...
Мы сами не знали, чего ждали, мы надеялись на капитана Петрова, потому что он был нашим командиром и вел нас. Семьдесят лет советского человека отучали ходить самостоятельно... И в нас тоже самостоятельности не было. Мы были стадом, а капитан Петров был пастухом... И от того, насколько хорош пастух, зависела наша судьба...
Конечно, это армия, и в армии существует единоначалие, и без этого не бывает армии... Кому-то даже нравится подчиняться, нравится, когда за него другие решают, мне такое никогда не нравилось. И совсем уж разонравилось потом, после службы. Но тогда я только начинал понимать ее и, как и все, надеялся на капитана...
Но на кого же было ему надеяться...
* * *
...– Товарищ капитан... – я постучал пальцем по циферблату часов. – Сеанс связи...
Петров словно бы только сейчас вспомнил, что сегодня у нас последний сеанс, когда мы должны будем дать летчикам координаты для посадки вертолетов. Даже с удивлением на меня посмотрел.
– А контрольный когда?
– Через два часа...
Контрольный сеанс проводится, когда не получено подтверждение о приеме радиограммы. Или отправлена зашифрованная радиограмма большой важности. При сбоях, случается, текст расшифровке не поддается, и, во избежание проблем, обязательно проводится контрольный сеанс с повторением предыдущего...
– Будет работать на одном контрольном... – решил капитан. – В телефонном режиме...
Это было нарушением всех правил. В телефонном режиме разрешалось общаться кодированными фразами и запрещалось давать координаты местонахождения объектов. Разговор в телефонном режиме можно прослушать простым радиоприемником, если только знаешь частоту передачи. Случайно кто-то прослушает, и нас будут ждать на предполагаемом месте посадки вертолетов.
– Надо отрываться... – словно бы оправдываясь, пояснил капитан Петров.
Все два оставшихся часа мы шли в высоком темпе, без отдыха и только чаще меняли носильщиков, которые тащили на себе убитых. Только офицерам и нам с Волком удалось избежать участи носильщиков. Офицерам – понятное дело, а нам и без того все эти пять дней пришлось таскать на себе аппаратуру, которая сама по себе помощи носильщиков требовала.
Теперь о сеансе связи командиру напоминать уже не пришлось.
– При-ивал!.. Радисты, разворачивайте...
И сам рядом с нами устроился, потому что при телефонном сеансе командир сам может говорить, в отличие от телеграфного, когда радист на ключе «стучит» заготовленный текст.
Я быстро вышел на волну штаба бригады. К моему удивлению, на разговор пришел сам командир бригады.
– Почему не вышли на связь в штатное время? – сразу спросил полковник.
– Сейчас, товарищ полковник, капитан Петров объяснит...
Я передал капитану наушники и микрофон. Обычно все одной рукой наушник к уху прижимают, второй микрофон держат. Петров же оба наушника натянул на голову и только после этого взял микрофон.
– Здравия желаю, товарищ полковник... Выйти на связь вовремя возможности не было. Мы отрывались от преследования. С большим трудом вышли из кольца окружения. Потеряли двух человек, выносим тела на себе. В связи с активизацией банд боевиков планируем за счет быстрого марша создать запас времени, чтобы осуществить вывод группы из зоны действия...
Петров говорил, как всегда, быстро, и полковнику, кажется, не все было понятно.
– Подожди, Леонид, не тараторь... Вас, значит, обнаружили...
– Так точно, товарищ полковник. И пытаются уничтожить... Вывели десятикратно превосходящие силы...
– Это все из-за «мальчика с козой»... – откуда-то сбоку громко, так громко, чтобы это до микрофона дошло, сказал лейтенант Угаров.
Петров на подсказку не среагировал, но и не оборвал лейтенанта, которому вообще-то не полагается вмешиваться в разговор старших по званию. Но Угаров словно на рожон лез. И еще что-то хотел сказать, и даже вперед подался, чтобы микрофон его слова уловил, но капитан Дмитриенко положил лейтенанту руку на плечо и достаточно сильно на себя потянул. Лейтенант успокоился...
– А мы планировали продлить ваш рейд и выбросить вам еще одну группу... Группа уже в вертолете сидит, погоды ждет...
– Чеченам в лапы, товарищ полковник... Нельзя никого выбрасывать...
– Нам опять приказ категоричный дали...
– Тогда расстреляйте, товарищ полковник, группу на месте... Хотя бы тела до матерей гарантированно дойдут...
Петров явно переусердствовал.
– Попридержи язык, капитан... – одернул его полковник. – Я сейчас доложу в разведуправление... Когда передашь координаты площадки для «Шмелей» [11] ?