– Не хочет пообщаться? Его проблемы... – подскочивший капитан Локматов церемониться не стал – сразу схватил раненого за шиворот, и поволок к машине.

Тот корчился, извивался, пытался вырваться, голосом и движениями изображал невыносимые страдания, но жалости к нему никто не проявил.

Задняя дверца в машине, хотя и разболталась, все же еще закрывалась. Пленника затолкали на заднее сиденье. Капитан Локматов пристроился рядом, чтобы блокировать всякие попытки к сопротивлению. Старший лейтенант Маврин опять сел за руль. Ему понравилось водить эту послушную и уверенную в себе машину.

– Куда ты? Давай к командиру. – сказал капитан, заметив, что Маврин возвращается к грузинскому блок-посту.

– Пулемет надо захватить. Сгодится... И обыщем остальных. Этот парень, кажется, из «командос». Без документов. Что ему, интересно, здесь было нужно? Придется всерьез допрашивать, если сам рассказывать не хочет. Помнишь, я в прошлом году тому чечену сломанные ребра по одному вынимал... – ломал комедию старший лейтенант. Вроде бы пустая болтовня, а на пленника, если он русский язык хотя бы немного знает, подействует обязательно. – Сам говорить захочет.

– А-а... – согласился капитан. – Визгу, помню, было. Будто одновременно стадо поросят резали. Я тогда еще ему зубы прикладом выбил, чтобы не визжал...

– У этого козла ребра тоже наверняка сломаны. Ему операция понравится. Жалко, что наркоз сделать нечем. Потерпит... А ты приклад приготовь, чтобы не визжал.

Пленник слушал внимательно и даже корчиться перестал.

* * *

У остальных бойцов «командос», у убитых, был тот же набор оружия, что и у пленника, только у того, что вместе с пленником бежал, и был застрелен капитаном, оказалась еще и трубка спутникового телефона. Все это, прибыв на место, выложили перед блок-постом на дополнительный бетонный блок, ограничивающий сбоку вход внутрь. Вокруг собрались осетины, свободные от копания окопов. Пленник стоял, зажавшись, и испуганно озирался.

– Будем мило беседовать, желательно без крови... – подполковник Ведьмин взял его за шиворот, чтобы отойти в сторону, где ему самому было бы на что присесть. – А уж будет кровь или не будет, это тебе выбирать. При этом предупреждаю, что кровь будет только твоя...

В это время зазвонила трубка, положенная на блок среди оружия. Трубку взял старший лейтенант Теймуразов и нажал клавишу разговора.

Разговаривали коротко, отдельными фразами, если судить по звукам, на грузинском языке, которым Алыксандыр владел свободно. Ведьмин только два слова понял – «Хетагурово» и «Цхинвали». Не «Цхинвали», как говорят осетины, а именно «Цхинвали», как говорят грузины. По окончании разговора Теймуразов протянул трубку подполковнику.

– Что там? – спросил Василь Василич.

– Спросили Автандила. Я отозвался. Разговаривал со мной подполковник Леви, но не сам, а через переводчика. Спрашивал о готовности. Я сказал, все в порядке. Обрисовал ситуацию. Повторили приказ – пять русских трупов доставить на место вовремя. Переспрашивать я не стал, потому что Автандилу положено все это знать. Спросили про наш блок-пост. Я ответил почти честно. Вроде бы, сомнений не было, что говорил Автандил... Штурм блок-поста должен был начаться, как только стихнет канонада. Подойдут войска, которые должны нас уничтожить. Автандилу приказано не соваться в перестрелку и только забрать пять трупов. В конце от меня потребовали, чтобы я стер номер из памяти трубки. Я пообещал сделать. Только не знаю, как...

– Я сам сотру, когда надобность отпадет. Пять русских трупов, говоришь? – с удивлением переспросил Ведьмин. – И где они их найдут, интересно узнать...

Теймуразов почесал густую бороду.

– Если спрашивали про наш блок-пост, я так думаю, что это про моих парней. У меня пятеро русских. Значит, остальных, всех нас, просто уничтожить и бросить здесь, а пять трупов доставить на место. И, главное, вовремя... Только когда и куда?..

– Что скажешь, Автандил? – спросил подполковник пленника.

– Я не Автандил, – ответил тот на не слишком хорошем русском. – Автандил был нашим командиром... Его убили...

– И правильно сделали. И тебя убьют, если будешь себя плохо вести. А ты еще молод и жить, может быть, тоже иногда хочешь... А кто такой подполковник Леви?

Пленник старательно закивал.

– Ицхак Леви, подполковник израильского спецназа, наш инструктор... Он с американским полковником командует нами.

– Это уже интересно... – Ведьмин оглянулся, сначала посмотрел на мониторе номер последнего входящего звонка, запомнил сразу, потом набрал номер подполковника Мочилова.

– Товарищ полковник, сразу начну со срочного дела. Номер запишите – надо поставить на спутниковый контроль. Можно и мой номер поставить – для ориентации. А потом я перезвоню и расскажу о событиях. Интересные события... Я пока проведу допрос пленника. Будут еще данные. Похоже тоже интересные...

– Звони...

Только подполковник опустил трубку, как подошел старший лейтенант Маврин.

– В машине...

– Что там?

– Российская форма. Пять комплектов. Нарукавные эмблемы спецназа ГРУ.

– Переодеваться не будем, – пошутил подполковник...

2

Гортанный голос спросил что-то из кустов. Бессарион резко ответил. Должно быть, сработала обыкновенная система «пароль – отзыв». Значит, на посту не спят. Впрочем, сомнений у отставного подполковника Леви и без того не было. Он сам готовил этих парней и был в них уверен. Эти спать во время ответственного задания не станут. Они – настоящие «командос». Конечно, не израильские, у которых и на подготовку уходит времени в десяток раз больше, и сама база несравненно лучше. Но для уровня местной войны грузинских «командос» надо рассматривать как элитные войска. В этом можно не сомневаться.

Подошли Бессарион с подполковником. Их встретили пять хмурых, малоразговорчивых бойцов, уже мысленно настроившихся на задание, и не желающих, чтобы их отвлекали. Так и должно быть. Но проверка – это не отвлечение. Малый опыт всегда требует пригляда сверху. Ицхак Леви приехал как раз для того, чтобы этот пригляд осуществить. Бачука, командир группы, это прекрасно понимал, из всей своей группы он один английским владел свободно, даже лучше, чем Бесо, и хотел было сам показать, но обошлось без него. Бессарион знал здесь все и показывал сам. Где отдыхают, где стоят часовые – по два человека постоянно, – как они маскируются. В этом снова сказалось пристрастие Бессариона к авторитарности. Ему было бы обидно, если бы отставной подполковник похвалил за подготовку Бачуку, а не его, которому Бачука подчиняется. Такая ревность в молодом подразделении естественна. Сам Бессарион еще не ощущает всей полноты своей власти, но ощущать ее желает. И стремится добиться такого положения. Пусть стремится. Чем больше будет стремиться, тем лучше и точнее будет выполнять команды.