И все... Пехота частично попыталась залечь, но большая часть оставшегося взвода сдвинулась, если не сказать, бросилась в сторону. Через несколько секунд к ним присоединились и остальные. А старший лейтенант Маврин продолжал так же методично и невозмутимо стрелять. К тому моменту, когда все закончилось, Маврин снял четвертый пустой магазин.
– Патроны не растеряешь? – спросил капитан Локматов.
– Я здесь целый ящик нашел. Только винтовки нет... Или патроны где-то сперли, или винтовку у них кто-то спер... Мне бы помощника в заряжающие... – обратился Маврин к старшему лейтенанту Теймуразову, показывая на пустые магазины.
– Обеспечим... – Алыксандыр сразу же сделал знак одному из своих бойцов, и тот уселся набивать патронами опустошенные магазины.
Первая атака на осетинский блок-пост была отбита. Но Маврин не остановился, и от бойницы не отошел. Другие взводы двигались в сторону Хетагурово в пределах дальности боя его винтовки [11] , и он продолжал свою методичную и страшную работу...
* * *
Из двух взводов до своих добралось не больше отделения. Должно быть, доложили обстановку, и от общей наступающей лавины теперь отделилось уже около трех взводов и два танка. Глядя на новую атаку, подполковник Ведьмин мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Именно он заставил осетинских ополченцев копать окопы для круговой обороны, хотя первоначально они собирались выкопать их только по фронту, не надеясь, наверное, пережить первую атаку. Но сейчас выведенные Ведьминым на грузинский блок-пост ополченцы не могли оказать своим существенную помощь, и только старший лейтенант Маврин по-прежнему не давал своему «винторезу» остыть, прореживая ряды наступающей пехоты, которая, пытаясь спрятаться за танки, подставляла себя при этом под обстрел снайпера под углом в сорок пять градусов. Маврину этого было достаточно, чтобы методично производить отстрел живой силы противника, но при этом он понимал, что его тоже могут вычислить, и потому старался стрелять в дальнюю от себя группу, что дезориентировало грузинскую пехоту.
Танки тем временем начали издали обстреливать пост. Снаряды ложились близко к бетонному зданию, в котором было всего несколько человек, а один снаряд даже попал в центральный бетонный блок, заставив его содрогнуться. Хорошо еще, что танкисты стреляли осколочными снарядами, которые бетон пробить не могли, но при попадании рикошетом отлетали в ближний окоп. Издали не было видно есть ли на осетинском посту потери. Но два танка все же не представляли такой угрозы, как артиллерия, и пока держаться было можно, и даже держаться долго.
Звуки боя донеслись и с новой точки. Грузинские танки прошли сквозь развалины Хетагурово, но дальше их, видимо, встретила выставленная осетинами в спешном порядке оборонительная линия. Конечно, серьезным силам на том участке взяться было неоткуда. Тем не менее отчетливо доносилась интенсивная автоматная стрельба, время от времени стреляли танковые пушки, гранатометы с одной и с другой стороны, а потом в небо поднялся столб дыма. Так гореть мог только подбитый танк.
Всего с этой стороны наступало две грузинские танковые роты, в каждой по шесть танков, два из них уже были подбиты. Если перед грузинами выстроится еще одна линия обороны или защитники осетинского блок-поста подобьют еще хотя бы один танк, потери наступающей стороны могут считаться уже тяжелыми, может, не катастрофическими, но это уже существенно ослабит их перед штурмом Цхинвали, где их тоже ждут встречи с гранатометчиками. Однако ополченцам осетинского поста подбить танк никак не удавалось. Т-72 упрямо шли вперед, и подполковник Ведьмин хорошо видел, как несколько раз пущенная из РПГ-7 бронебойная граната взрывалась на лобовой броне танка, но пробить ее не могла. Танки приближались быстрее, чем пехота, которую начал всерьез обрабатывать крупнокалиберный пулемет, минувшей ночью приобретенный осетинами «по случаю»... Пехота вообще залегла.
– Товарищ подполковник... – в голосе старшего лейтенанта Теймуразова звучало беспокойство. – Если танк блок-пост таранит... Что будет?
– Что-то будет... – хмуро ответил Ведьмин.
– Танку или блок-посту?
– И тому, и другому, скорее всего... Не знаю, меня ни разу не таранил...
Танк шел напрямую на блок-пост, причем на довольно высокой скорости.
– Пушку, дурак, сейчас погнет... – предположил капитан Локматов. – Чтобы из-за угла стрелять... Любят эти гады из-за угла стрелять.
Но танк, вопреки мнению капитана, любил стрелять напрямую, и потому стал стремительно поворачивать башню, чтобы сберечь ствол при столкновении. И в это время кто-то из осетинского отряда, устроившийся за бетонными блоками блок-поста, не растерялся – гранатомет ударил танку в «затылок» башни – самое слабое место у Т-72. Танк слово поперхнулся на ходу, стремительно сбросил скорость, из башни пошел дым, задергался люк, чтобы открыться, и в это время танк с громким рыком слегка подпрыгнул – в башне взорвались снаряды...
Таким образом, тяжелый «бронтозавр» своим телом создал для блок поста укрытие и мешал второму танку стрелять прямой наводкой. А второй танк проходил чуть в стороне, ближе к грузинскому посту. Пехота, что шла за вторым танком, тоже сдвинулась и заняла новую позицию. Лишь оказавшись между постами, танк провернул в сторону осетин и дал один за другим три выстрела. Все они угодили в тяжелые бетонные блоки, высекая из них крошки и искры, но не проламывая стены. Танкового калибра явно не хватало, чтобы нанести блок-посту тяжелый урон.
– Сережа, накроешь его? – спросил Ведьмин своего капитана, держащего в руках РПГ-7, заряженный бронебойной гранатой.
– Накрою... Только ближе подойду... – решил капитан и покинул блок-пост.
Расстояние в пятьдесят метров показалось Локматову слишком большим, и он решил подобраться ближе. С такого расстояния можно ударить из гранатомета осколочной гранатой по пехоте, по танку же бить бронебойной гранатой надо точно и прямой наводкой. Но, сокращая дистанцию, капитан сильно рисковал – можно было получить пулю и от чужих, и от своих, потому что камуфлированная форма с такого расстояния не давала возможности отличить ползущего грузина от ползущего русского спецназовца.
А бронебойные снаряды танковой пушки тем временем просто долбили стену осетинского поста, выламывая из нее целые куски бетона. При каждом попадании тяжелое наспех сооруженное здание вздрагивало всем своим неуклюжим телом. Крыша могла вот-вот рухнуть, давая возможность грузинской пехоте стрелять навесом из «подствольников», и тогда одного точного попадания гранаты хватило бы, чтобы накрыть всех, кто укрывался внутри блок-поста. Грузинский блок-пост, в отличие от осетинского, имел крышу из уложенных поверху пустотных плит перекрытия. У осетин таких плит, видимо, под рукой вовремя не оказалось, и они использовали подручный материал, тогда показавшийся достаточно тяжелым и прочным.