Ввиду того, что заморские базы стали играть более важную роль в американской стратегии, советские бомбардировщики начали ориентироваться на них. Во время встреч с советскими конструкторами в 1950 г. Сталин настаивает на создании межконтинентального турбореактивного бомбардировщика. Туполев создает бомбардировщик Ту-95 (натовское название «Медведь»), который нес 11 тонн бомб. Практически одновременно Мясищев в Филях под Москвой создает Мя-4 (натовская классификация «Бизон») с дальностью 9 тыс. км. — значительно меньше желаемых Сталиным 16 тысяч км. Вперед вышли ракеты. Р-3 уже могла нести атомную бомбу. Королев начинает разрабатывать межконтинентальную баллистическую ракету с дальностью 5—10 тысяч км. Такой — первой в мире МБР — стала ракета Р-7.
Но самым важным стал проект, разработка которого началась весной 1950 г., когда группа физиков во главе с академиком Таммом переехала из Москвы в Арзамас-16. Первая советская водородная бомба была абсолютно оригинальным проектом. Летом 1953 г. на полигоне под Семипалатинском была построена 30-метровая башня, а внизу— километровая линия метро. Наблюдательный пост отодвинули на 20 км.
С огромной территории убрали население. Ответственным за испытания был снова Курчатов. Берию в июне 1953 г. заменил в качестве главы проекта Малышев.
Участник событий описывает взрыв водородной бомбы 12 августа 1953 г.: «Интенсивность света была такой, что пришлось надеть темные очки. Земля содрогнулась под нами, а в лицо ударил тугой, крепкий, как удар хлыста, звук раскатистого взрыва. От толчка ударной волны трудно было устоять на ногах. Облако пыли поднялось на высоту до 8 км. Вершина атомного гриба достигла уровня 12 км… День сменился ночью. В воздух поднялись тысячи тонн пыли. Громада медленно уходила за горизонт».
Мощность взрыва была примерно в 20 раз больше, чем у первой советской атомной бомбы. В отличие от схожей американской бомбы «Майк» ее уже можно было транспортировать. Использованный в ней дейтерид лития американцы использовали только в 1954 г. На пленуме ЦК КПСС Завенягин сказал: «В свое время американцы создали атомную бомбу, взорвали ее. Через некоторое время при помощи наших ученых, нашей промышленности, под руководством нашего правительства мы ликвидировали эту монополию атомной бомбы США. Американцы увидели, что преимущества потеряны и по распоряжению Трумэна начали работу по водородной бомбе. Наш народ и наша страна не лыком шиты, мы тоже взялись за это дело, и, насколько можем судить, мы думаем, что не отстали от американцев…»
По американским оценкам в середине 1953 г. Советский Союз имел уже около 100 атомных бомб. Новый полигон для атомных испытаний был построен на Новой Земле. Был создан закрытый город Челябинск-70 для производства ядерного оружия. Началось массовое производство бомбардировщиков Ту-16. Вокруг Москвы, начиная с 1954 г., создали кольцо из 3000 противоракет Р-113.
В ходе поисков оптимальной стратегии холодной войны преобладающей в Вашингтоне стала следующая точка зрения. Сосредоточить всю американскую мощь для поддержки чанкайшистского Китая значило бы потенциально ослабить американские позиции в Европе. При этом китайская ситуация была столь запутанной, что достижение успеха представлялось далеко не гарантированным. И предпочтение было отдано Европе. «Стоимость наших общих усилий по приостановлению и уничтожению коммунистических сил в Китае невозможно определить, — указывал Маршалл. — Но представляется ясным, что огромный масштаб задачи и возможная стоимость ее выполнения не будут соответствовать достигнутым результатам». Предпочтение, отданное Европе, определило отношение к Китаю. В Европу пошли миллиарды, в Китай — миллионы. Чанкайшистскому Китаю было выделено 400 млн. долл. (столько же, сколько получили по «плану Трумэна» Греция и Турция).
Маршалл в качестве посла США при чанкайшистском режиме пробыл в Китае год— потерянный год. Как и предсказывал Маршалл, коммунисты нанесли удар с севера. В апреле 1949 г. миллионная армия Мао Цзэдуна обрушилась на южные провинции. Отныне Чан Кайши был обречен. Генерал Макартур написал в журнале «Лайф» статью под названием «Падение Китая угрожает Америке». В стране началась подлинная истерия: кто потерял Китай? 4 августа 1949 г. президент Трумэн присутствовал на инаугурации огромного тома, изданного государственным департаментом: «Отношения Соединенных Штатов с Китаем: особое внимание к периоду 1944–1949». На тысяче страниц этого тома делалась попытка объяснить причины поражения американской дипломатии в Китае. Ведь помощь Чан Кайши превысила 2 млрд. долл. только после победы над Японией. Все это были деньги и вооружение, направленные на возобладание Чан Кайши над китайскими коммунистами. «Но контроль над исходом гражданской войны в Китае не принадлежал Соединенным Штатам», — писал в предисловии Дин Ачесон. Не все были согласны с этим выводом.
Победа революции в 1949 г. и выход Китая из-под американского контроля нанесла мощный удар по позициям США в холодной войне. Реакция правящих кругов США на это напоминала реакцию на создание в СССР атомного оружия: кто виноват, кто допустил? Имперская психология в США взошла уже на такие высоты, стала столь всеобъемлющим общенациональным явлением, что на вопрос, почему США не могут осуществлять влияние в Польше и почему они потеряли влияние в Китае, ответ был однозначным: из-за ошибок, некомпетентности, а то и злого умысла тех, кто представляет внешнеполитическое ведомство, из-за скаредности законодателей, недодавших нескольких миллиардов чанкайшистам, из-за «спячки» в Пентагоне. Атмосфера поддержки глобальной экспансии стала в США таковой, что в Вашингтоне не возникал вопрос о том, а могли ли США в принципе контролировать события в той же Польше и Китае, был ли контроль над этими странами возможен для США вообще? До конца 60-х годов, до вьетнамского фиаско, этот подход — «если постараться, то все возможно» — господствовал в американской столице.
Чтобы в условиях усложнившейся международной обстановки скорректировать внешнеполитическую стратегию, президент Г. Трумэн 30 января 1950 г. потребовал от государственного департамента и министерства обороны «сделать общий обзор, осуществить общую оценку внешней и военной политики США в свете потери Китая, овладения Советами атомной энергией и перспектив создания водородной бомбы». После более чем трехмесячной аналитической работы доклад лег на стол президента. В Совете национальной безопасности он получил наименование СНБ 68. Он был представлен президенту 7 апреля 1950 г. Этот важный документ американской внешнеполитической стратегии, патроном которого был Дин Ачесон, требует внимательного рассмотрения.
Преамбула не давала места гибкости. «Советский Союз, в отличие от прежних претендентов на гегемонию, воодушевлен новой фанатичной верой, противоположной нашей и желает овладеть абсолютной властью над остальным миром».
В нем перечислены четыре возможных варианта курса внешней политики США в будущем. Первый — продолжение в общих чертах политики 1945–1950 годов. Второй — агрессивный курс, предполагавший превентивную войну против СССР. Третий рекомендовал свертывание заокеанских баз и обязательств, возвращение в Западное полушарие, проведение политики укрепления Северной и Южной Америки, некий вариант создания обособленной «крепости Америка».