7 июля «тигры» германского танкиста майора Сована взяли Соборов-ку, но застряли на смертельном поле полузарытых «Т-34» и противотанковых пушек. 8 июля 1943 года Модель ринулся на Теплое, Ольховатку и Поныри при энергичной помощи штурмовой авиации. Тяжкой оказалась доля советских артиллеристов; черный дым взвился к небесам. Но Рокоссовский представлял значимость этих позиций и еще ночью 7-го июля ввел на высотки два стрелковых батальона во главе с полковником Рукосуевым. Вот каким был бой: «С расстояния в 200 метров советские противотанковые пушки открыли огонь. В одной из батарей осталось одно орудие и трое артиллеристов — они уже поразили два танка. Прямое попадание бомбы разнесло эту батарею. К полудню такая же участь постигла орудие лейтенанта Герасимова. Командир бригады в конечном счете оповестил Рокоссовского: «Бригаду атакуют 300 танков. Батареи № 1 и 7 разбиты. Ввел в дело последний резерв — батарею № 2. Прошу снарядов. Буду либо держаться, либо погибну. Рукосуев».
Родина могла положиться на такого артиллериста, Родина знала, что он не отступит. Но она держалась 48 часов — за это была пролита кровь Рукосуева и его товарищей. Они погибли все — простые, непритязательные парни, люди прекрасной души. Дважды немцы брали высоту 272 и дважды Рукосуев с товарищами отбивал ее. Полк танковых гренадеров взял ее только в третий раз — и по простой причине — более некому было оборонить этот клочок русской земли. Но и у немцев в атаку, в бой вел последний оставшийся в живых офицер, гауптман Дизенер.
На пути к Ольховатке немцев остановил артиллерийский огонь с соседних холмов. В Понярях ожесточение битвы стало столь ярым, что немцы назвали его «Сталинградом у Курска». Опорными пунктами Красной Армии были железнодорожная и тракторная станции, школа и водонапорная башня, защищаемые 1032-м стрелковым полком. В конечном счете немцы взяли школу, но русские укрепились в центре деревни. В ночь с 10 на 11 июля Модель бросил сюда дивизию баварских танковых гренадеров генерала Шмидта плюс все артиллерийские резервы и роту небельверферов. Многочисленные советские атаки были отбиты германскими пушками. Лес вокруг Понырей сгорел дотла, а конная советская атака была остановлена пулеметами. Лошадиные трупы усеяли обожжённую землю.
Поныри пришлось уступить, но ликующие гренадеры еще не знали, что в результате они вышли к главной линии обороны Рокоссовского, прорвать которую у них уже не было сил. И в воздухе появились краснозвездные штурмовики «Ил-2» 16-й воздушной армии. Советская сторона уже знала, что новые немецкие танки более вего уязвимы с тыла, где их броня была самой тонкой. С советской стороны насчитали 70 поверженных немецких танков.
Итак, в первый день наступления Модель прошел 8 километров, но за последующие 7 дней ему удалось оттеснить наступающих всего лишь на еще 9 километров, теряя при этом лучшие из своих сил.
Юг
Здесь ситуация для советских войск выглядела более суровой для Воронежского фронта. Ватутин планировал на утро 5 июля ударную контратаку, но Катуков отговорил его от этой рискованной операции. Как и на севере танки были наполовину врыты в землю, а противотанковые орудия выдвинуты вперед и тщательно закамуфлированы. Ждали два танковых корпуса: 48-й и 2-й СС.
Утром 6 июля германский ас лейтенант Рюдель пролетел над полем боя: «Под нами ведется яростное танковое сражение… Картина, которую мы редко видели после 1941 года». Из-за врытых в землю «Т-34», минуя травяное море, вырывались самоходные установки СУ-85. Немецкая воздушная атака поразила большое число советских танков — немцы били по моторам («Где моторы, там и бензин»). Черно-синий дым говорил о гибели. Рюдель: «На бортах советских танков часто сидели пехотинцы. Но если слышался гул пикирующего самолета, мы уже знали, что пехотинцы спрыгнут с танков, даже если те шли на полной скорости. Они думали, что пришел их час и у них в распоряжении несколько секунд. Иван предпочитал встретить врага на твердой земле». А на этой земле русские пехотинцы сражались с немыслимым упорством, преграждая путь двум германским танковым корпусам. Им помогала речушка между Алексеевкой и Серцевым. Немцы пытались под прикрытием дымовой завесы построить некое подобие моста, но советские танки били прямой наводкой… Справа «Тотенкопф» прошел уже более 30 километров и перерезал дорогу Белгород — Обоянь и остановился у железной дороги Белгород — Курск.
На следующий день три эсэсовские танковые дивизии атаковали высоту 243. Битва шла немыслимая, но немцам удалось взять 243-ю и выйти на дорогу на Лучки. За нею еле виднелась Прохоровка. Немецкий артиллерист из «Дас рейх» Рюэль пишет: «Русский штурмовик атаковал нашу батарею, и это стоило нам 108 человек, включая командира роты… У меня было столкновение с «тигром», который повредил наше орудие. Я пошел за заменой и был легко ранен — на этот раз в спину. Рану протерли алкоголем, налепили пластырь и я вернулся на батарею, где обнаружил своих товарищей мертвыми».
Вечером 6-го Ватутин доложил по телефону Сталину, что запросил помощи 27-й армии. Результат — «перед нами 332 подбитых немецких танка и 80 сбитых самолетов. Мы отразили двенадцать атак, на холмах лежат 10 000 немцев» Сталин согласился с Ватутиным; он настаивал на том, что немцев нужно встречать на подготовленных позициях «отражая атаки до тех пор, пока не наступит время генерального контрнаступления Западного, Брянского и других фронтов».
В Ставке начали ощущать давление Манштейна, и Василевский, координирующий операции вместе с Жуковым, предложил выдвинуть два танковых корпуса к Прохоровке. 5-й танковой армии было приказано-двинуться из Острогорска к Старому Осколу — в 80 километрах на северо-восток от Прохоровки. Сталин по телефону предложил Ротмистрову пользоваться железной дорогой, но тот опасался стать легкой жертвой немецкой авиации.
Немецкие танкисты 8 июля перегруппировались. В 10 утра 8 июля на семикилометровом участке Гот бросает главную ударную силу Германии — 500 танков — вперед по дороге на Обоянь. Впереди «тигры» и «фердинанды». Никогда еще, пожалуй, 4-я танковая армия Германии не выглядела столь впечатляющим образом. В ее составе пять танковых дивизий — «Гроссдойчланд», «Адольф Гитлер», «Тотенкопф», 3-я и 11-я. Последняя отправилась на Обоянь прямо по шоссейной дороге, остальные к востоку и западу от нее. 9-го немцы, после многих часов отчаянной борьбы, сумели найти «слабое место» в левом центре советских позиций. «Отодвинув» советские войска примерно на четыре километра, германские танки пересекли небольшую реку Псел — последнее естественное препятствие на пути к Курску. Весь следующий день — 9 июля — эти элитные германские дивизии сражались против армии Катукова и пехотинцев Чистякова. Немецкие танки вошли в Кочетовку, где размещался штаб 6-й гвардейской армии Чистякова.
Приобретший известность своим упорством 48-й корпус и танковые дивизии СС вышли к пяти деревенькам на берегу невидной речки Псел — Завидово, Раково, Алексеевка, Лучанино и Сырцево. Ночью пехота при танках («панцергренадиры») сумела захватить дома на противоположной стороне Псела, и Гот решил перевести через реку элиту — «Гроссдойчланд» и 3-ю танковую дивизию.
Дивизия СС «Тотенкопф» также попыталась создать плацдарм, но за ночь речушка, благодаря мощным дождям, превратилась в настоящий поток, а соседние поля — в тяжелые болота. Под прикрытием темноты советская пехота также перешла реку — но в противоположном направлении — с танками и пушками и в результате нанесла двум танковым дивизиям тяжелые потери своим прямым кинжальным огнем с фланга. Созданная днем дымовая завеса скрыла маневры обеих сторон. В эти дни нечеловеческого напряжения ясно стало, по крайней мере, одно: советская артиллерия — страшный враг германских танков. Манштейн и Гот обратились к штурмовой авиации. Этого оказалось недостаточно — Гот был вынужден «возвратить» две свои дивизии и переформировать. А советские войска продолжали контратаку и отвоевали часть деревни Завидово.