Окончание – по русской инициативе – «холодной войны» сберегло Западу, лишившемуся императивов гонки вооружений, по западным же оценкам, более 3 трлн. долл. Последовал ли за крахом «тоталитарных структур» в России некий новый вариант «плана Маршалла», помощи Запада «самой молодой демократии? Более того, когда Россия распустила организацию Варшавского договора и вывела свои войска в 1994 г. из Германии и Прибалтики, Североатлантический альянс ответил экспансией на Восток. Россия в 1997 г., скрепя сердце, согласилась с приемом трех новых членов НАТО и подписала соглашение о Совете «Россия-НАТО». Обратились ли к этому Совету западные союзники, когда приняли решение о первом за историю Североатлантического союза силовом действии за пределами зоны традиционной ответственности НАТО, начав бомбардировку Югославии? Россия считала предусматривавшее такую процедуру прежнее соглашение Россия-НАТО сплошным обманом, так как создавалась видимость того, что Российская Федерация соглашалась с решениями, против которых она выступала и на принятие которых она никак не могла повлиять (в частности, на критическое по важности решение НАТО о бомбардировках Югославии осенью 1999 г.).
Весной 1999 г. госсекретарь М. Олбрайт объявила, что белградское правительство сдастся на четвертый день. На 78-й день бомбардировок Югославии Белград был готов стоять дальше. Но Кремль решил оказать помощь выступившему без согласования своих действий с ним Западу. Посланный в Белград В. С. Черномырдин буквально заставил президента Милошевича (на глазах у всего мира) подписать капитуляцию перед Западом. При этом Россия желала получить под временный контроль небольшую территорию Косова, чтобы уберечь от репрессий сербское меньшинство Косовского края. Согласился ли Запад с этой малой уступкой России?
Заместитель госсекретаря США С. Тэлбот, узнав о движении российских войск к Приштине, круто развернулся в воздушном океане над Атлантикой и возвратился в Москву. Неделю шли дебаты на Смоленской площади и в соседнем Хельсинки – ровно столько, сколько нужно было для оккупации всего Косово войсками НАТО и полной изоляции здесь небольших российских войск. Запад полностью блокировал единственную просьбу России образовать анклав вокруг исторических православных монастырей и Косова поля, чтобы 100-200 тысяч местных косовских сербов смогли найти убежище и избежать насилия албанской Армии освобождения Косова.
Спрашивается, нужно ли было спасать Запад в его трудный час? Такой вопрос задали себе многие в России. И если в 1993 г. почти 74 процентов россиян, согласно опросам общественного мнения, благоприятно относились к Соединенным Штатам, то через десять лет численность придерживающихся такого мнения сократилась до уровня ниже 50 процентов опрошенных*. Они пришли к выводу, что западной дипломатии, похоже, чувство благодарности неведомо. В его политической философии и даже в его менталитете такого понятия, видимо, нет.
(Есть в США и такое объяснение: США «покупают российских лидеров, чтобы те восприняли буквально все – экспансию НАТО, американское влияние в Сербии и Узбекистане, помощь в Афганистане, модификацию ПРО и прочее. Американцев не стоит упрекать за то, что они обращаются с Россией как с великой державой – это просто незначительная плата за привилегию воздействовать на национальные российские интересы».*)
Обобщенная оценка: Россия к началу двадцать первого века почувствовала дискредитированными свои уступки и жертвы 1988-1999 гг., отвергнутой свою концепцию привилегированного партнерства, дезавуированными свои претензии на особые отношения с США. Конкретно следовало бы выделить пять моментов.
1. В отличие от рубежа 1940-50-х годов, США не оказали целенаправленной массированной помощи демократизирующемуся региону. "План Маршалла" (17 млрд. долл. 1951 года=100 млрд. долл. в текущих ценах) не получил российского издания. Когда американцы спасали демократию в Западной Европе, они умели быть щедрыми. "План Маршалла", целенаправленно осуществивший модернизацию западноевропейской экономики, «стоил» 2% американского валового продукта, а помощь России, спорадически и безответственно предоставляемая на неведомые цели, составила 0,005% американского ВНП. В этом вся разница, ясно кто и на что готов жертвовать. Спонтанное и нецеленаправленное предоставление займов коррумпированным прозападным политическим силам никак не могло стать основой по-западному эффективной реструктуризации национальной российской экономики.
Что же касается предоставления России хотя бы малой доли гигантского американского национального рынка (такое предоставление вывело в экономические гиганты Тайвань и Южную Корею прежде и КНР ныне), то здесь дискриминация российских экспортеров просто одиозна — не отменены даже такие символы "холодной войны" как дискриминационная поправка Джексона-Вэника. Москве не предоставлен стандартный статус наибольшего благоприятствования в торговле. Поход на Запад не привел Россию в его ряды, в НАТО, ОЭСР, МВФ, ГАТТ, новый КОКОМ и другие западные организации.
2. Столь привлекательно выглядевшая схема недавнего прошлого — соединение американской технологии и капиталов с российскими природными ресурсами и дешевой рабочей силой — оказалась мертворожденной. На фоне ста млрд. долл. инвестиций в коммунистический Китай скромные восемь миллиардов долл. западных инвестиций в Россию выглядят лучшим свидетельством краха экономических мечтаний российских западников. Хуже того. Ежегодный отток 15-20 млрд. долл. из России на Запад питает западную экономику, но безусловно обескровливает российскую экономику. Новая ментально-социальная особь — новые русские – не стали связующим звеном; они стали разъединяющим началом в отношениях России и Запада. Их сомнительного происхождения накопления работают вне отечественных пределов.
3. Америка, реконструируя НАТО в сторону расширения в восточном направлении, создает систему европейской безопасности фактически без участия в ней России. К удивлению идеалистов в Москве Североатлантический Союз с ликвидацией своего официального противника не прошел на самороспуск. В июле 1990 года в личном письме Горбачеву президент Буш пообещал: "НАТО готово сотрудничать с вами в строительстве новой Европы". Американский президент поделился, что думает о "постепенной трансформации самой НАТО".* Запад по меньшей мере дважды (особенно недвусмысленно на сессии 1991 г. в Копенгагене) пообещал не воспользоваться сложившейся ситуацией ради получения геополитических преимуществ над и без того развалившимся Востоком. Как подтвердилось довольно скоро, обещания в политике — вещь эфемерная. В январе 1994 г. президент Клинтон указал на возможность расширения НАТО за счет бывших членов Организации Варшавского договора. Политические реалисты в западных столицах преподнесли дипломатам новой России довольно жестокий урок приоритета конкретного силового анализа над "новым мышлением для нашей страны и для всего мира". Понадобилось несколько месяцев, чтобы политическая страта России разобралась с поворотом Запада и со своими эмоциями. Не сразу последовавшая реакция Москвы впервые за много лет никак не сложилась в гарантированное "да". Стоило ли крушить Организацию Варшавского договора, Совет экономической взаимопомощи, демонтировать СССР ради того, чтобы получить польские танки развернутыми против России? Забота Запада о безопасности абсолютна, забота России — претенциозная нервозность. И это для страны, потерявшей в двадцатом веке треть своего населения.