Клемансо молча воспринял этот документ. Свои комментарии он прислал 31 марта 1919 года. Его главная критическая линия касалась умеренности территориальных условий Германии. Страдающая сторона — прежде всего Польша и Чехия. «Если требуется умиротворить Германию, почему бы это не сделать за счет возвращения ей заморских колоний, а сейчас это делается за счет стран, наиболее пострадавших от Германии. Зачем же ограничивать все уступки европейской территорией?» [573]
Стояла холодная погода, яростный ветер с Атлантики приносил то снег, то холодный дождь. И армия нового штамма вируса гриппа — «испанки» косила всех трудоспособных. Красные глаза, содрогающиеся от кашля помещения, морок самых обстоятельных людей — все это признаки той эпохи. Как и периодические похороны. Ввиду централизации на самом верху, где выделились «сверхдержавы» того времени, огромная масса чиновников, специалистов, секретарей оказалась ненужной. По существу, отныне только трое — Вильсон, Джордж и Клемансо — решали судьбы мира.
Квартира Ллойд Джорджа на рю Нино находилась недалеко от того места, куда въехал президент Вильсон, и премьер рассчитывал «по-соседски» объяснить президенту, что у них нет времени на долгие обсуждения, которые можно поручить помощникам. Скажем, Ллойд Джорджа ждет в Англии забастовка железнодорожников и шахтеров. Но Вильсон прибыл в Париж ожесточенным и непримиримым. Сесиль пишет о нем как о находящемся в «очень задиристом настроении, категорически отказывающемся сделать какие-либо уступки сенаторам-республиканцам» [574] . С британским премьером Вильсон готов был говорить только на одну тему: Лига Наций. Клемансо высказал ту точку зрения, что едва ли стоит включать предварительный текст устава Лиги Наций в предварительный же текст мирного договора. Президент вспыхнул. Текст договора будет окончательным, он не намерен ставить подпись под неким предварительным текстом. «Это была бы чистая потеря времени» [575] . При президенте теперь уже никто не смел говорить о готовящемся документе как о «временном».
Ллойд Джордж позволил себе взорваться. У него огромной важности дела дома, и он не может потратить на пребывание во Франции более недели. Тогда-то Вильсону, Клемансо и Орландо пришлось упрашивать британского премьера остаться в веселом городе Париже.
Именно в это время Ллойд Джордж решил навести порядок в рядах своих собственных министров. Наиболее воинственный среди них Уинстон Черчилль был всего лишь министром кабинета, и его могущество зависело от благосклонности премьера. 25 марта 1919 г. премьер-министр Ллойд Джордж прибыл на один день в Фонтенбло, чтобы определить свою стратегию в новой европейской ситуации. Написанный им в этот день меморандум освещает британскую точку зрения. Ллойд Джордж как бы «остыл». Это уже не тот раздраженный борец, который на обеде в день подписания перемирия предложил повесить кайзера. Он пишет, что его интересует прочный мир, а не некая тридцатилетняя передышка между войнами. Тот, кто стремится к короткому миру, может руководствоваться чувством мести и наказания немцев. Но, если немцев каким-либо образом не привлечь к себе, они обратятся к большевикам и русский большевизм получит преимущество, «вооружившись организационным даром лучших в мире организаторов национальных ресурсов».
Худшее, что в данной ситуации можно придумать, — это политика выколачивания репараций. Если постараться сохранить Германию на неограниченное время в будущем под иностранным управлением, «то мы нашпигуем Европу всяческими Эльзасами и Лотарингиями». Премьер подчеркнул, что немцы — «гордый и умный народ с великими традициями», а те, кого им сейчас предлагают в управители, — это «расы, которые немцы считают уступающими себе, и не без основания… Я испытываю несогласие с передачей многих немцев из-под германского управления под главенство других наций. Нет более вероятного пути к будущей войне, чем окружение германского народа, который воистину показал себя одним из наиболее энергичных и могущественных в мире, рядом малых государств, населяемых народами, которые никогда прежде не имели собственного стабильного правительства, но под управлением которых ныне содержатся большие массы немцев, стремящихся к воссоединению со своей собственной страной» [576] .
Эти аргументы Клемансо прокомментировал так: «Если англичане так обеспокоены умиротворением Германии, они могут предложить им колониальные, военно-морские или торговые уступки… Англичане — морской народ, и они не испытали на себе чужого нашествия». Рассерженный ремаркой Клемансо, Ллойд Джордж ответил кратко: «То, что по-настоящему интересует французов, — это передача данцигских немцев в руки поляков».
ЕВРОПЕЙСКИЙ ВОСТОК
Итак, Москва пела «Интернационал», Берлин умывался кровью, Варшава воссоздавала Польшу в максимальном объеме.
Между концом марта и серединой апреля 1919 г. Колчак не без успеха рвался к Волге. Он овладел территорией больше Британии, но все это происходило так далеко, что западные союзники всерьез увидели успехи белых только месяц спустя — поздно для эффективной помощи. А к тому времени восстали крестьяне Симбирска и Самары, не желавшие отдавать полученную от большевиков землю. Семен Петлюра начал вырезать на Украине русских всех «цветов» — от белых до красных.
Клемансо боялся поставить в русском раскладе на неверную карту. Вот как он инструктирует своего командующего в Одессе: «Союзные действия не должны носить наступательного характера, пусть просто у русских будет материальное превосходство над большевиками». Четырнадцать французских танков и четыре неважных полка (из района Салоник) плюс три греческих полка и небольшое подразделение поляков встали на севере Одессы, имея за спиной миллионный (с беженцами) город. Первое же настоящее наступление красных заставило Париж 3 апреля 1919 г. отдать приказ эвакуировать Одессу. Наступил хаос и анархия. Французский флот поднял красный флаг, арестовал своих офицеров. Город горел, старый мир покидал его.
Главная задача — мирный договор с Германией. Хауз и Ллойд Джордж хотели согласовать текст договора до конца марта. Клемансо в этом случае был скептиком, он не верил в такую скорость. На создание мирного договора влияло то обстоятельство, что создавала его четверка отнюдь не равных сил. Вообще говоря, Соединенные Штаты перевешивали три остальные стороны, вместе взятые. Но остальные державы считали, что счет должен вестись иначе: США позже всех других вступили в войну, и их вклад в целом был наименьшим.
Ллойд Джордж в последний раз дал своего рода карт-бланш сторонникам силового подхода. В апреле 1919 г. был увеличен славяно-британский легион.
Британские силы начали наступление из Архангельска на Котлас с целью сомкнуть ряды с северным флангом армий Колчака. Два противонаправленных бело-западных потока смешались. 26 мая британский корпус волонтеров сменил в Архангельске американские и французские войска. Колчак с востока подошел на расстояние семисот километров от Москвы, и именно в это время западные союзники признали его русским правителем де-факто. 17 июня три британских торпедных катера ворвались в кронштадтскую бухту и потопили крейсер под красным флагом. Англичане передали белым более полумиллиона винтовок и полмиллиона единиц снаряжения. В Россию были посланы эксперты по использованию газов.