Только с началом этого наступления западные союзники реально посерьезнели. Общий страх погасил препирательства. 26 марта 1918 г. французский премьер Клемансо, президент Пуанкаре, британский военный министр Милнер и командующий британским экспедиционным корпусом фельдмаршал Хейг собрались в муниципалитете маленького французского городка Дулан. Из окон хорошо видны были колонны войск в хаки, отступающие, марширующие на запад. Это если смотреть на запад. А при взгляде на восток были видны танки, идущие навстречу войскам Людендорфа.
Роскошь сомнений была уже недопустима, и уже до обеда все присутствующие стороны подписали документ, согласно которому генералу Фердинанду Фошу было поручено «координировать действия союзных армий на Западном фронте». Но для делегирования Фошу всех необходимых полномочий потребовалось еще несколько страшных дней. 9 апреля 1918 г. армии Людендорфа обрушились на Фландрию, и пятью днями позже Фош был официально назначен «главнокомандующим союзных армий во Франции».
Клемансо уединился с Фошем в Дулане для ленча вдвоем, намеренно не приглашая англичан. Клемансо: «Ну вот вы и получили то, чего желали». Фош: «Вы сделали мне прекрасный подарок, вы дали мне проигранное сражение и поручили выиграть его» [165] . Фош, как и весь французский генералитет, в начале великой войны был приверженцем атакующей школы, школы крайнего напряжения, a outrance. Но четыре года войны столкнули приверженцев атаки с колючей проволокой и пулеметом. Теперь он был осторожен и авантюризм считал дорогой в катастрофу.
Это была счастливая для западных союзников находка. Характер Фоша излучал уверенность, он всегда был в добром расположении духа. Он обладал талантом убеждать собеседников, он не терялся, находясь в «оке тайфуна». В своем синем мундире и коричневых сапогах, Фош сидел, пыхтя сигарой, в офисе в Бове или Шато-Бонбон, периодически бросая взгляды на огромную карту, висящую на стене. Он заговаривал любого посетителя, энергично жестикулируя руками. Еще со времен своего преподавания в Военной академии он привык размышлять вслух, и это производило впечатление [166] . В распоряжении Фоша никогда не было больше двадцати подчиненных, и многие из них посылались на многочисленные фронты. Эта сравнительно небольшая команда владела высшей 'властью над огромными массами людей.
Главным предметом ежедневных обсуждений были цифры. Пять весенних наступательных операций германской армии стоили ей потери 963 тыс. человек. Французская армия теряла 112 тыс. человек в месяц; британская — 70 тыс. человек в месяц. В Англии начали брать в армию мужчин старше пятидесяти лет. Англичане с грустью отмечали опустошение мужского резервуара страны. Британский генерал с печалью отмечает низкие физические качества новобранцев: «Британская армия уменьшается быстрее, чем прибывают американские части… В результате ослабевают общие силы коалиции. Эти последствия особенно тревожны: они могут означать поражение в войне» [167] .
На карте Людендорфа, где в центре была Сомма, не было прямых линий, рычащая масса неудержимого германского войска смещалась то влево, то вправо, постоянно удивляя и ставя противника в тупик. Непосредственные действия авангарда он видел такими: пехота овладевала инициативой; группы хорошо натренированных солдат несли с собой только легкие пулеметы; они проникали в глубину обороны противника, обходили гнезда обороны, неудержимо продвигались вперед. В этом их движении не было нужды даже в классической артиллерийской подготовке. «Штурмовые отряды» — вот ключ к успеху.
Пять раз отряды умелых и отчаянных немцев между мартом и июлем 1918 г. делали то, что четыре года не удавалось западным союзникам — пробивали линию обороны противника и выходили на оперативный простор. Ужас последующего неизменно охватывал французов и англичан, но небо было милостиво. Людендорф отличался от Наполеона и от Гитлера в данном случае тем, что у первого в прорыв вводилась конница Мюрата, а во втором — танки Гудериана. Дивизии кайзера были пехотными, их наступление после прорыва не могло быть стремительным. «Сколько раз, — пишет английский свидетель Сидни Роджерсон, — мы благодарили небо за бескрайность полей! Нашим благословением было то, что у немцев не было кавалерии». В марте, мае, июне и июле штурмовые отряды германской армии шли вперед, но пространство было против них.
Они уставали, теряли цель, обращались к грабежу лежащих перед ними деревень — и неизбежно замедляли бег. Интуиция Людендорфа продиктовала ему правильный диагноз: «Отсутствие определенного ограничителя». Он же определяет и неизбежное: «Катастрофически падающая дисциплина». В лагерях мирного времени ученики Мольтке и Шлиффена полагались в подобной ситуации на «бич» неукротимого прусского офицерства. Но к весне 1918 г. лейтенанты и капитаны 1914 г., о которых Людендорф в мемуарах говорит как об «источнике моральной силы» [168] , в огромной своей массе уже нашли свое последнее успокоение.
Германскому командованию удалось дезориентировать западных союзников, имитируя удар на южном участке Западного фронта. Как мы знаем, подлинный удар готовился севернее — против англичан, в том месте, где они соприкасаются с французским участком фронта. Следовало сокрушить британский фронт на реке Сомме, расправиться с английским экспедиционным корпусом, сокрушить французский фронт на реке Эн и совершить бросок к Парижу. Главной жертвой была избрана самая слабая — пятая армия Хейга, более других пострадавшая во время наступления при Пашендейле и еще не восстановившая свои силы. Напомним, что экспедиционный корпус англичан во Франции насчитывал в 1918 г. 615 тыс. человек, и больше Хейгу не давали («чтобы не увеличивать потери»). В Англии в качестве резервов было всего 100 тыс. человек [169] . При этом китайцы и прочие призванные рабочие еще не завершили создание линии глубоких окопов для ожидающих своей судьбы англичан.
Март 1918 г. на Западе начался активизацией войны в воздухе. Австрийские самолеты бомбили прекрасные итальянские города, а новые немецкие бомбардировщики «Гигант» обрушили смертоносный груз на Лондон, Париж и Неаполь. В воздухе работала не только бомбардировочная авиация. Радиоволны несли активный пропагандистский заряд. Немецкое коротковолновое радио передало отчет о допросе пленных американцев. «Это крепкие молодые люди без особого желания сражаться. Они полагают, что все происходящее инициировано нью-йоркскими финансистами. Они ненавидят англичан, но испытывают по отношению к ним своего рода уважение. С французами они в хороших отношениях. У них нет ни малейшего представления о том, как должны проводиться военные операции, кажутся недалекими и фаталистически настроенными по сравнению с привыкшими к боевым действиям французами. Они были рады избежать дальнейших боев» [170] .