Тема пересмотра истории, то есть ревизии вполне сложившихся положений с позиций новых, открывшихся сведений, крайне популярна последнее время в Европе. В 1996 году в Москве вышла моя первая работа на эту тему под названием «Миф о Холокосте», в которой были кратко обобщены важнейшие ревизионистские аргументы против традиционных тезисов о судьбе евреев в Третьем рейхе.
Через год в Санкт-Петербурге был опубликован русский перевод моей, вышедшей в 1993 году на немецком языке, книги «Der Holocaust-Schwindel» (Мистификация Холокоста) под русским названием «Великая ложь ХХ века». Обе работы вызвали в России и в Украине большой интерес.
До этого работы по ревизионизму в вопросе Холокоста были в этих странах почти неизвестны. Поэтому возникла необходимость предложить русскоязычным читателям книгу, в которой ревизионистская аргументация представлена на уровне разработки 2005 года.
Многие люди не знают, что является объектом пристального внимания, так называемых, ревизионистов; они думают, что ревизионисты отрицают факт преследования евреев или даже существование концлагерей, но это совершенно не так. Ревизионисты оспаривают три основных пункта судьбы евреев во время Второй мировой войны:
а) существование плана физического истребления еврейского народа;
б) существование «лагерей уничтожения», снабжённых газовыми камерами;
в) традиционное число 6 миллионов еврейских жертв.
Эти три пункта являются составляющими, так называемого, «холокоста» — так в Древней Греции называли всесожжение жертв.
Мною избрана для данной работы форма беседы между приглашённым в вымышленный московский институт немецким лектором, знакомящим аудиторию с ревизионистской позицией по Холокосту, и русскими студентами, которые имеют возможность задавать лектору любые критические вопросы. Этот оживлённый обмен репликами облегчает читателю восприятие сложной, отягощённой эмоциями и одновременно табуированной темы.
Мной использовано около 5 % текста из книги Гермара Рудольфа «Доклады о Холокосте». Само собой разумеется, я сделал это с разрешения Рудольфа.
Д-р Фридрих Брукнер, немец, специалист по европейской истории ХХ века, приглашён читать лекции в Московском институте изучения современной истории имени И.А. Соловьёва. Он выступал перед русскими студентами, которые владеют немецким языком и хорошо знакомы с историей и политикой Германии. Его цикл лекций посвящён спорным вопросам истории Германии периода Второй мировой войны. Первая лекция состоялась в понедельник, 16 января 2006 года.
Небольшой эксперимент
Ф. Брукнер: Дамы и господа, я хотел бы сердечно поприветствовать вас на этой первой лекции. Как вам известно, в следующие дни мы будем рассматривать особенно тяжёлую с эмоциональной точки зрения область новейшей немецкой и европейской истории. Чтобы дать представление о неоднозначности темы, к которой мы обратимся, я хотел бы начать изложение с небольшого эксперимента.
Могу я спросить, кто из вас особенно хорошо умеет обращаться с компьютером и без труда читает по-английски?.. Да, девушка в голубом платье? Простите, как вас зовут?
Студентка: Валентина.
Ф. Брукнер: Прекрасно, Валентина, пройдите, пожалуйста, в соседний кабинет, где стоит компьютер, войдите в Интернет, осуществите поиск с помощью системы «google.com» две первых записи под рубрикой «Lebensborn» и распечатайте их. Большое спасибо…
Пока ваша коллега распечатывает эти тексты, я хотел бы объяснить остальным, о чём идёт речь.
«Born» — древнее немецкое слово, обозначающее «источник», таким образом «Lebensborn» — это «Источник жизни». Так называлась организация, основанная в 1936 году под эгидой рейхсфюрера СС (по-немецки «Schutzstaffel», «отряд защиты») Генриха Гиммлера и дававшая матерям-одиночкам возможность рожать детей в приютах, где после родов государство заботилось о матери и ребёнке.
Матерей побуждали выходить замуж за отцов своих детей, но поощрялось и усыновление их другими отцами. Эта организация финансировалась СС и в соответствии со своей идеологией ставила определённые условия приёма в приют: оба родителя должны были быть здоровыми, арийского происхождения и не иметь судимостей.
Ещё во время войны пресса «союзников» (воевавших против Германии стран) начала целенаправленно распространять ложные сведения об этой организации. Эти приюты называли «борделями СС», «гиммлеровскими фабриками детей» и «центрами онемечивания детей, увезённых из оккупированных областей».
20 октября 1947 г. в г. Нюрнберге начался один из так называемых «дополнительных процессов» против националсоциалистических организаций, которые американцы проводили единолично, т. е. без участия советской, британской и французской сторон. Один из этих процессов («Дело VIII. Главное расово-колонизационное ведомство СС») был направлен против организации «Лебенсборн».
Первый пункт обвинения касался преступлений против человечности, заключавшихся в увозе иностранных детей, а также в том, что у работниц, угнанных с Востока в Германию, отнимали грудных младенцев для их уничтожения или онемечивания.
Второй пункт обвинения приписывал обвиняемым разграбление общественной и частной собственности в Германии и на оккупированных территориях.
Третьим пунктом обвинения стояла принадлежность к преступной организации.
10 марта 1948 г. после 5-месячного интенсивного следствия, допросов свидетелей и изучения документов, американский военный трибунал в г. Нюрнберге вынес следующий приговор руководству зарегистрированного союза «Лебенсборн».
Его руководитель, штандартенфюрер СС Макс Золльман и его ведущие сотрудники были оправданы по первым двум пунктам обвинения и осуждены только по третьему пункту за принадлежность к СС, как одной из организаций, объявленных Международным военным трибуналом преступными. При этом обвиняемая Инге Фирмец, заместительница руководителя главного отдела А, была оправдана по всем пунктам.
По поводу обвинения, будто «Лебенсборн» увозил иностранных детей в Германию с целью их онемечивания, американский военный суд постановил:
«Большинство этих детей, которые каким-то образом вступили в контакт с «Лебенсборн», были сироты, дети этнических немцев. Из доказательного материала явствует, что «Лебенсборн» по возможности избегал принимать в свои приюты (иностранных) детей, у которых ещё были родственники.
«Лебенсборн» доходил до того, что, когда документов было недостаточно, проводил обширные дополнительные исследования, чтобы установить идентичность детей и выяснить, есть ли и у них ещё родственники. Если обнаруживалось, что один из родителей ребёнка жив, «Лебенсборн» не прибегал к усыновлению, как в случае с детьмисиротами, а разрешал только помещать ребёнка в немецкую семью после того, как эта семья подвергалась проверке с целью выяснить её репутацию и пригодность для заботы о ребёнке и для его воспитания».