Итак: одна только дипломатическая подготовка отнимет минимум тридцать дней. Перевоз оборудования в Кувейт – 60 дней. Перевод туда же 3-й пехотной дивизии – 90 дней. В итоге операция может начаться между апрелем и июнем 2002 года.
На странице 26 подготовленного доклада скрупулезный генерал Фрэнкс задал весьма существенный вопрос: к чему мы стремимся в Ираке? Каковы стратегические цели войны? Для ответа на этот вопрос Пентагон полагал необходимым интенсифицировать деятельность разведки в Ираке, точно знать, к чему стремится оппозиция Саддаму Хусейну. И с той же целью нужно спешно переместить штаб СЕНТКОМа в непосредственно рядом расположенный Катар.
Следовало завершать встречу. Президент Джордж Буш-младший повернулся к генералу Тому Фрэнксу с общей оценкой: «Хорошая работа. Продолжайте решать задачу». Из своего далека Рамсфелд пообещал президенту: «Мы с Томом обсудим все детали позже». Директор Тенет добавил, что «ЦРУ многие годы находится в состоянии рабочего контакта с курдами на севере и с шиитами на юге. Но американцы столько раз подводили своих потенциальных союзников – бросали их в Ираке на растерзание центральной власти, что теперь у противников Саддама Хусейна в Ираке весьма скептическое настроение в отношении решимости американцев на этот раз довести дело до конца. Они должны увидеть подлинную решимость Соединенных Штатов. Без этого они не бросятся в дело, грозящее им погибелью». Бесценные союзники могут скрестить руки на груди, сомневаясь в верности слова Вашингтона.
Карта региона всем въелась в глаза, после того как президент Буш приказал государственному секретарю Пауэллу и министру обороны Рамсфелду провести дипломатическую работу в регионе, создавая максимально широкий фронт антииракской коалиции: «Мы должны получить на свою сторону нации региона. Разработайте для меня стратегию наиболее эффективного свойства».
Советник по национальной безопасности Кондолиза Райс задала вопрос: «Что делать, если Саддам обратится к следующей стратегии – с наиболее преданными сторонниками отойдет к Багдаду и превратит его в город-крепость?» Генерал Фрэнкс ответил, что учитывает эту возможность. Американские войска должны стремительно пройти к иракской столице и предотвратить превращение Багдада в новый Сталинград.
Всем было ясно, что оканчивается подготовительный период, впереди всегда неведомое будущее.
В десять утра Буш, в джинсах, рубашке и ковбойских ботинках, вместе с Фрэнксом в военной форме вышел к ожидающей прессе. Темой якобы был Афганистан.
На обратном пути в Тампу генерал Ренуар сожалел, что Фрэнкс не остался на ланч с президентом. Во-первых, он был голоден, а во-вторых, хотел побывать среди великих мира сего. На их военном самолете, летящем в Тампу, были только арахис и лимонад. Но оба генерала были довольны вниманием президента и пониманием сложности решаемой ими задачи. Фрэнкс: «Мы сделали первый шаг». Буш: «Я внимательно смотрел на генерала, уже принесшего одну победу в Афганистане. Я пытался понять его логику. Мне было любопытно его поведение. Тогда мы еще не были готовы к кампании. Но мы определили две вещи: Саддам опасен. Но есть возможность его нейтрализации».
Вопреки утверждениям администрации Буша о том, что Саддам Хусейн «собирает силы», которые угрожают США, иракская военная и связанная с производством вооружений программы фактически крошились под тяжестью санкций, которые лишили Ирак 250 млрд дол.
Инспекторы Дж. Лопес и Д. Кортрайт, 2004
Работа по ограничению доступа Ирака к современному оружию велась давно и казалась Белому дому и Пентагону весьма эффективной.
Между 1997 и 2002 годами доходы Ирака от добычи нефти составили 10,1 млрд дол. [113] Американцы постоянно (и успешно) охотились за специализированными алюминиевыми трубами – обязательным компонентом производства оружия массового поражения. След нащупали англичане в сентябре 2002 г. Все это активное противодействие ЦРУ не позволило Саддаму Хусейну даже отдаленно приблизиться к ОМП. И, надо сказать, ни Вашингтон, ни Лондон не сомневались в своей способности перекрыть Багдаду дорогу к оружию массового поражения. Не сомневались – но готовились к худшему. Это тем более поразительно на фоне удивительного безумия 2003 года. Итак, вопреки алармизму, санкции работали. Лишь малая толика доходов достигла иракского правительства, что в принципе делало реализацию полномасштабной военной программы невозможной. Некогда перспективно развивающаяся машина индустриального Ирака практически остановилась. «В результате Ирак оказался лишенным материальных возможностей создавать ядерное, химическое, биологическое оружие – как бы ни стремился Саддам Хусейн увеличить свой военный потенциал» [114] . Если в годы, предшествующие 1989 г., Багдад расходовал на военные нужды примерно 15 млрд дол., то в 1990-е годы эти расходы упали до 1,4 млрд дол. в год, а в новом столетии опустились еще ниже. Центр стратегических и международных исследований охарактеризовал оружие Ирака как «приходящее в негодность, устаревшее и не соответствующее современному уровню».
Министр обороны Рамсфелд приказал генералу Фрэнксу прибыть в столицу через десять дней с планом, к которому, как он сказал, «можно отнестись серьезно». Дисциплинированное руководство СЕНТ-КОМа прибыло в Пентагон 9 января 2002 г. Главное, что серьезно интересовало Рамсфелда, – насколько ослабла иракская армия после 1991 года и может ли она встретить противника средствами массового поражения. Чтобы иметь убедительные ответы, генерал Фрэнкс создал в Тампе штаб из 15 офицеров, чьей непосредственной задачей было отвечать на вопросы импульсивного министра.
Какой виделась эта война на пепелищах древних городов Месопотамии? Размышляя над этим вопросом, генерал Фрэнкс спросил свой «иракский» штаб, что можно сделать с половиной первоначально выделенных войск за вдвое более короткое время? Ведь речь идет об использовании сразу нескольких фронтов, гораздо более точном американском оружии, о гарантированной помощи курдов на севере Ирака. Вызрела идея сбросить на севере американский десант и создать эффективную армию в 10 тысяч выносливых курдов.
Чтобы сохранить секретность, Фрэнкс запретил отдельным группам специалистов совместно обсуждать операцию и возможности взаимодействия. Только генералы Фрэнкс и Ренуар общались со всеми и могли видеть общую картину предстоящей в Ираке битвы.
Самым большим критиком обозначенного курса был не наивный штатский политик, а наиболее уважаемый военный. Речь идет о Колине Пауэлле, боевом офицере, обнаружившим политические и дипломатические способности. Он служил два срока во Вьетнаме и он видел, что, в случае осложнений, генералы на полях сражений не склонны к правдивой информации. Во время Войны в заливе он был председателем Объединенного комитета начальников штабов и одиноко сидел в Пентагоне, зная при этом, какую цену требует война. Столичная эйфория его не касалась, он видел, что происходит на решающем участке фронта.