– Не сбивай меня с толку, я работаю… – ответил Голованов, не желая вступать в разговор на темы, которые и для него самого были болезненными, а, главное, такие разговоры ничего не изменят, потому что вне власти какого-то майора изменить армейскую систему снабжения. Деньги в первую очередь выделяются на ракеты, на самолёты, на танки, а о простых солдатах и офицерах почему-то забывают…
Двор просматривался до мелочей. Голованов даже отметил про себя ступеньку в крыльце, где в доске зияла кривая поперечная трещина, и там можно было бы споткнуться.
Собака через сильную оптику вообще показалась не страшным, а очень добродушным зверем. Но Голованов знал, что это обманчивое впечатление – внешне кавказские и среднеазиатские овчарки выглядят добродушными, а в действительности они свирепы. И от такой собаки лучше держаться подальше…
– Горбатый где живёт? – спросил Голованов, не отрываясь от прицела. – Проследил?
– Он ещё из дома не вышел… Как выйдет, тогда и прослежу… – ответил Денисов.
А майор рассматривал забор на предмет его преодоления. Забор со стороны улицы металлический, из профилированного стального листа, высотой, похоже, около двух метров. Неудобно такой преодолевать. Цепляешься, руки режешь, забрасываешь на забор корпус, листовой металл гнётся, и ты теряешь координацию движений. Со стороны огородов забор невысокий, около полутора метров, каменный и старый, наверное, старше самого дома. Когда-то, похоже, здесь стоял другой дом, но на его месте кирпичный выстроили. К кирпичному пристроили металлический забор, а всё, что за забором, осталось от прежнего дома: и сараи, и внутренний забор, за которым лежал огород и росло несколько плодовых деревьев и кустов.
Один участок старого забора заинтересовал Голованова особо, и он тщательно рассмотрел каменную кладку. Вместо цемента там использовалась глина. Глина растрескалась, и трещина прошла про всей стене. Если хорошенько ударить в этот забор ногой, можно оказаться во дворе быстрее, чем при прыжке.
Майор уже хотел закончить осмотр, когда на крыльцо вышла женщина и помахала чем-то, зажатым в руке. Судя по тому, как завертелся хвост собаки, это было угощение для неё. Но женщина не бросила угощение, в прошла через двор к сараям и открыла дверь одного из них.
– Собаку загоняет… – пояснил прапорщик Денисов, наблюдавший за двором через прицел своей винтовки. – Кто-то выходить будет…
– В такую собаку стрелять жалко… – сказал капитан Пустовалов, тоже наблюдавший за двором. – В боевика выстрелить легче, чем в собаку… Она добросердечнее…
– Мне тоже жалко… – согласился Денисов. – Однажды пришлось в такую же, только не в белую… Но морда тоже красивая, даже когда скалится… Потом неделю снилась… А боевики никогда не снятся…
– Я представляю, сколько хозяевам такой пёс снится… – добавил Пустовалов.
– Тем не менее собака – это оружие… – сказал Голованов. – Как ни жаль бывает оружие, а и его иногда приходится уничтожать… Кто там выходит?… Вот неудобство прицела… Никак крыльцо поймать не могу…
– Надо руку вести плавно – или только на выдохе, или только на вдохе… – подсказал капитан. – Когда дыхание переводите, товарищ майор, руку останавливайте… С тяжёлыми прицелами без подставки обычно не работают…
– Это горбатый… Уходит… – сообщил прапорщик.
– Поймал… Вижу…
Голованов всматривался в лицо старика и чувствовал в нём какое-то удовлетворение. Словно тот сделал что-то хорошее и самим собой остался очень доволен. И даже посмеивался, кажется, беззубым ртом. Расстояние было такое, что мощный прицел от дальнобойной крупнокалиберной винтовки только само лицо и показывал. Плавно выпуская воздух из груди, майор стал чуть заметно опускать «переднюю» руку, держащую прицел. И тогда увидел сначала жилистую морщинистую шею, такую морщинистую, какую никогда не увидишь обычным взглядом, даже стоя против человека, потом ворот расстёгнутой поверху кожаной куртки, потом часть груди, и уже сама влезла в окуляр усатая и крупная морда рыжего кота. Горбатый кота принёс, горбатый кота и уносит. И можно было бы подумать, что он постоянно с ним гуляет таким образом. Но спецназовцы видели старика гуляющим без кота. Более того, они видели, как старик искал кота в разгромленном доме Расула Щипача. Искал для того, чтобы показать Нариману Омарасхабову и его сыну. Не всем трём людям, попавшимся старику навстречу на ночной улице, а только двоим из троих. И что мог делать кот в том доме? У старика, несомненно, был свой дом. Во время разговора с майором Головановым он словом не обмолвился ни о своей причастности к занятому спецназом дому, ни о живущем там коте. Если бы это был его кот, горбатый старик наверняка задал бы майору вопрос. Но он не задал. А отношение к этому дому имел Нариман Омарасхабов. Нариман жил вместе с сыном в доме Расула Щипача, жил уже около года, поскольку сам Щипач имел квартиру в Махачкале и там проживал вместе с семьёй. И вполне можно было предположить, что кот этот принадлежит именно Нариману Омарасхабову и его сыну, что это их любимое животное, о котором заботятся закоренелые бандиты, которое любят и за которое готовы даже головой рисковать. И сейчас, не имея возможности самим заботиться о животном, они на какое-то время, до лучших времен, предоставили делать это горбатому старику, но всё же сразу и совсем расстаться с котом не могли, и потому старик носил кота на свидание с хозяевами.
Конечно, кот – это не собака, и не все коты верны и привязаны к хозяевам, как хозяева к ним. Однако Голованов слышал, что существуют породы, так называемых котов-компаньонов и кошек, естественно, тоже знающих не только и не столько свой дом, как большинство представителей кошачьего царства, но и хозяев [23] . Видимо, этот кот как раз из таких. Привязанность к животному вызывала у майора уважение, но при этом он думал, как ему сыграть на этой привязанности. А сыграть было можно… Ситуация уже развивалась так, что эта слабость, а любая привязанность является для воина слабостью, уже подставляет Омарасхабова под удар. Кот уже сослужил свою службу…
Но пока это были только предположения, потому что ни одного реального факта присутствия в доме Наримана и его сына получено ещё не было. Нариман должен был показаться. Он не может сидеть взаперти вечность. Он не побоялся выйти на улицу и себя продемонстрировать, отвлекая на себя внимание, когда другие боевики подкрадывались через соседний сад к дому, занятому спецназовцами. Он не трус. И сейчас выйти может… Хотя бы во двор… А может и по улицам пройтись, поскольку на улицах спецназовцев нет.
– Капитан, у тебя «переговорка» с собой? – поинтересовался Голованов.