Нужно сказать, что не только Френсис Бэкон и Джон Ди, но и многие другие столпы науки Нового времени отдали дань мистике и оккультизму. Наиболее характерный пример здесь — сэр Исаак Ньютон. Он, будучи несомненным основоположником современной физики и механики, значительную часть своей жизни потратил на такую несовременную и магическую науку, как алхимия. А уже в XIX столетии наш соотечественник, открыватель периодической системы элементов Дмитрий Иванович Менделеев не гнушался вникать в проблемы вызывания духов — спиритизм, для чего лично присутствовал на сеансах столоверчения. А ведь обладал исключительно трезвым и практическим умом.
И тут придётся высказать одну довольно парадоксальную мысль; оккультизм и современная позитивная наука отстоят друг от друга не так уж далеко; скорее, они ближе друг к другу, чем, например, к христианскому богословию. И экспериментальная наука, и практическая магия подходят к изучаемой ими реальности как к некоему механическому «чёрному ящику». На вход этого «ящика» подаётся определённая последовательность воздействий-сигналов (научных или магических экспериментов), фиксируются сигналы-ответы и далее путем рационального сопоставления входных и выходных сигналов, делаются выводы об устройстве и способах функционирования «ящика». Последний этап подобного исследования — подбор таких воздействий на «ящик-природу» или «ящик-потустороннее», чтобы добиться от них максимально полезного для экспериментатора ответа. В богословии такой метод не проходит: там познаётся не объект — «чёрный ящик», а субъект — Личность, Которая может ответить только на те твои вопросы и только тогда, когда это тебе действительно нужно. Праздное любопытство и низко утилитарные цели вопрошающего ответ исключают. Да и догадаться ещё нужно, дан тебе ответ или нет; причём решать большей частью приходится самому, в одиночку. [22]
А вот в магии и в позитивной науке попроще, но только там действительно существует изначальная избранность: есть у тебя способности и склонности вытягивать из эмпирического белого шума красивые закономерности — познавай природу вместе с научным сообществом, а если от твоего косого взгляда или слова с несимпатичными тебе людьми на пустом месте происходят неприятности — значит, есть у тебя кое-какая «сила» и можно её лелеять и развивать (самому или в составе ковена [23] ). Правда, такому человеку лучше было бы пойти в храм помолиться, чтобы эта сила испарилась без следа.
Но Запад от силы отказываться не привык. Напротив, он её заботливо наращивал, копил, причём во всех видах: и в виде силы посюсторонней — военной, экономической, научной, и в виде силы потусторонней — инфернальной силы оккультно-магических орденов. И когда в Европе у Запада силы стало слишком много то он её перелил в «новые меха», построил для неё новый храм, Новую Атлантиду. Центр силы Запада сместился ещё западнее — к закату.
К началу XVIII столетия на территории Новой Англии, как тогда называлась часть Северо-Американского континента, колонизированного англичанами, сложились исключительно благоприятные условия для воплощения проекта построения общества на совершенно новых началах, давно зревшего в некоторых просветлённых и посвящённых в особые тайны умах Западной Европы. В самой Европе, несмотря на Реформацию, Голландскую и Английскую революции, начавшийся век Просвещения и т. п., этот проект был всё ещё весьма далек от полноценной реализации. Католическая церковь сумела отмобилизовать значительные силы и остановила Реформацию, не дав ей охватить всю Европу, причём огромную роль здесь сыграл вновь созданный ударный отряд католицизма, взявший на вооружение методы борьбы тайных организаций. Речь идёт об Ордене Иисуса, или иезуитах. В странах, где Реформация прошла успешно, тектонических подвижек в обществе так и не случилось, либо они протекали гораздо медленнее, чем хотелось бы некоторым нетерпеливым адептам прогресса.
Дело в том, что над Европой слишком довлел груз прошлого в виде старой родовой аристократии, монархической государственности, народных традиций и устоявшейся культуры. А вот в Северной Америке всего этого не было. Не было никакой собственной, укоренённой в амет риканской почве аристократии — были лишь британские офицеры и чиновники, которые рассматривались переселенцами просто как представители внешней, становившейся все более чужой и ненужной власти. Сами же переселенцы, как уже говорилось выше, считали себя новым народом (Новым Израилем), не связанным традициями и предрассудками старой Европы, а часто и весьма враждебно к ним относящимся. Этому способствовала как раз успешная контрреформация на европейском континенте, где из-за католической реакции многие протестанты вынуждены были переселиться сначала в Голландию и Англию, а затем и в Америку. Но переселялись, как сейчас говорят, представители среднего класса. Европейское дворянство на новый континент не особо рвалось, если кто и ехал, то в основном из обедневших, из тех, кому в Европе не досталось земли и денег. Ну а у полных бедняков на такой дальний переезд просто не было средств. Таким образом, в Северной Америке складывалось совершенно не похожее на европейское бессословное общество, где все граждане были формально-юридически равны. В дальнейшем эта бессословность была закреплена в Конституции Соединённых Штатов, прямо запретившей присвоение каких-либо дворянских званий от имени американского государства. Но поскольку, как говорится в русской пословице, Бог леса и то не сровнял, процесс разделения общества на определённые слои-страты и выделения в нём собственной аристократии неизбежно начался и на американском континенте. А тут кстати и масонство подвернулось со своей бессословной иерархией — готовая организационная форма для стратификации американского социума, кузница кадров элиты Нового Света. Помогло и то, что родиной масонства была Англия и она же заселяла Северо-Американский континент. А когда он был достаточно заселён и жители Новой Англии стали тяготиться зависимостью от Англии старой, они быстро сумели эту зависимость ликвидировать, но масонство осталось, только ложи были уже не английские, а свои, американские.
Масонство, как мы видим, сыграло в Соединённых Штатах Америки уникальную и исключительно важную роль колыбели национальной аристократии, через него прошел практически весь верхний слой американского общества: руководители бизнеса, политики, культуры. Один из основоположников американского масонства — Бенджамин Франклин — являлся и главным идеологом независимости Соединённых Штатов. Он же, по-видимому, был связным между масонством американским и европейским, ибо, выполняя важные дипломатические миссии до и после создания Соединённых Штатов, Франклин подолгу жил в Европе, поддерживая обширные знакомства с английскими и французскими влиятельными лицами, многие из которых являлись масонами.
Франклин был человеком весьма деятельным, практичным, что позволило ему, десятому сыну в многодетной семье мелкого свечного торговца из Бостона, подняться к самому верху американской общественной пирамиды. Он внёс значительный вклад в изучение электричества, за что его избрали членом Лондонского королевского научного общества, присвоили почётную степень Оксфордского университета, хотя он университетов не оканчивал, был самоучкой. Франклин основал Американское философское общество, издавал несколько газет просветительской направленности, но всё это не мешало ему состоять в организации [24] (и даже руководить ей) с туманно-мистическим прошлым и столь же туманными целями, все ритуалы которой отдавали мрачным средневековым оккультизмом.