Следует понимать со всей ясностью, что возможности банковской системы России финансово поддержать своих заемщиков весьма существенно ограничены. Иностранные банки просто свертывают программы кредитования в России, ограничивая свои функции собиранием денег по ранее предоставленным кредитам. По оценкам, из российских банков кредиты уже в сентябре предоставляли лишь некоторые крупнейшие; основная же часть банков бросает все силы и средства на покрытие кассовых разрывов.
В конце октября остатки на корсчетах банков в московском регионе опустились до минимального за 9 месяцев уровня — 247,7 млрд. руб.; межбанковские ставки вновь увеличились (по данным «Росбизнесконсалтинга», до 8–8,5 % для банков «первого круга» и 8,5–9 % для банков «второго круга»), причем российские банки продолжают испытывать дефицит рублевой ликвидности, создавая «подушку безопасности» на счетах в иностранных банках. За сентябрь средства российских банков на корсчетах в иностранных банках выросли на 37,8 млрд. руб., а объем кредитов и депозитов, выданных банкам-нерезидентам, увеличился на Z10 млрд. руб.
К концу сентября банки сократили объемы средств на корсчетах в других банках на треть — до 80,5 млрд. руб. Ряд банков сократил бланковые лимиты, а многие полностью отказались от них. «Банкиры вновь испытывают страх за свои средства», — признают аналитики.
В сентябре банки вывели 320 млрд. руб. из ценных бумаг; максимальный объем средств был выведен из долговых обязательств, которые сократились на 16 % (до 1,5 трлн. руб.). По данным экспертов, российские банки, сталкиваясь с дефицитом привлекательных объектов вложения средств, выстроили на рынке облигаций подлинную пирамиду, покупая облигации, закладывая в РЕПО, получая средства и снова покупая облигации. Сейчас эта пирамида рушится.
За сентябрь 2007 года банки увеличили ссудную задолженность на 644 млрд. руб. — до 12,9 трлн. руб. — вследствие выдачи кредитов предприятиям и банкам. Отчасти это отражает общее стремление к снижению рискованности вложений, то есть выходу из ценных бумаг в кредиты.
Банк России принимает экстраординарные меры для поддержания банковской ликвидности. Дошло до вполне серьезного обсуждения возможности размещения свободных средств федерального бюджета, не признаваемых в составе Стабилизационного фонда, на счетах коммерческих банков: при всей очевидной коррупциогенности эта схема, возможно, позволит поддержать ликвидность банковской системы.
Несмотря на искусственное поддержание — в результате проведения преимущественно либеральной экономической и особенно социальной политики — исключительно низкого уровня жизни россиян в целом, нефтедоллары улучшили жизнь даже наименее обеспеченных россиян.
Так, по данным центра Левады, удельный вес россиян, испытывающих нехватку денег на продукты (то есть нищих, живущих ниже прожиточного минимума), сократился с 2001 по 2007 год почти вдвое — с 23 до 12 %. Доля россиян, которым хватает денег на еду, но не на одежду, сократилась с 42 до 31 % — из-за роста доли тех, кому хватает денег на еду и одежду, но не на товары длительного пользования (их доля выросла с 28 до 41 %). Поскольку все эти категории людей являются бедными, уровень бедности в России сократился значительно меньше, чем уровень нищеты, — с 93 до 84 % (по сравнению с сокращением уровня нищеты с 23 до 12 %).
Доля людей, доходов которых хватает на покупку товаров длительного пользования (но не автомобиля), что соответствует уровню потребления «среднего класса», выросла более чем вдвое — с 7 до 15 %.
Уровень жизни в центрах экономической активности (которых в России, несмотря на общее оживление, все же не слишком много) дополнительно поддерживается также острой нехваткой людей, сохранивших трудовую мотивацию и какие бы то ни было трудовые навыки. Нарастающий дефицит рабочей силы (и особенно квалифицированной ее части) способствовал ускоренному росту оплаты труда инициативных людей, и россияне привыкли к тому, что так будет всегда.
Между тем финансовые возможности бизнеса, как показано выше, по вполне объективным причинам оказались близкими к исчерпанию, и предвыборный рост доходов населения (пусть и «съеденный» резко возросшей инфляцией), по-видимому, будет последним заметным его повышением.
Это вызовет болезненную реакцию населения, привыкшего к хотя и медленному, но все же улучшению условий своего существования. По данным центра Левады, 41 % россиян ощутили улучшение условий жизни за последние 4 года, а ухудшение их ощутили лишь 21 % (хотя и это представляется исключительно большим показателем для периода бурного оживления и «золотого дождя нефтедолларов»). Уверенность в завтрашнем дне испытывают в 2007 году 37–41 % россиян (в зависимости от месяца), что представляет собой максимальный уровень за последние 18 лет (хотя не уверены в завтрашнем дне в 2007 году по-прежнему более половины граждан нашей страны — 55–58 %).
Огромное влияние на социальные ожидания населения оказывает интенсифицирующаяся официальная пропаганда. Так, по данным центра Левады (в целом склоняющегося к оппозиционному восприятию российской действительности), 58 % россиян верят в наличие у президента Путина разрекламированного «Единой Россией» плана, способного «сделать Россию сильной, богатой, благополучной страной» (хотя только 6 % полагают, что могут объяснить, в чем он состоит), и, соответственно, ожидают его успешной реализации, а отнюдь не предстоящих нам трудностей.
Изменения в правительстве, проведенные в связи с заменой премьера, носят откровенно косметический и временный характер. Со временем лишь усиливается впечатление, что Греф и Зурабов были удалены из его состава не более чем в предвыборных целях — как вызывающие наибольшее раздражение населения (о чем прямо, хотя и не называя фамилий, заявил вскоре после своего назначения премьер Зубков).
Президент сохранил порочную структуру правительства, сформированную извращенной административной реформой 2004 года. Ситуация, при которой каждую задачу решают по принципу «у семи нянек дитя без глазу», — министерство, определяющее политику, служба, осуществляющая контроль и надзор, и агентство, «предоставляющее государственные услуги», — не может длиться слишком долго. Неразделенность принципиально, институционально неуправляемых образований вроде Минздравсоцразвития или Минэкономразвития также представляется признаком объективной незавершенности перемен.
Пока же правительство, члены которого последние годы заняты в основном «спихотехникой», остается ярким образчиком «итальянской забастовки»: каждый в строгом соответствии с полномочиями исполняет лишь свои обязанности — и ничего больше. В итоге дело стоит.
Отставка Зурабова, помимо прочих причин, вызвана, вероятно, и завершением им концентрации финансовых потоков социальной сферы, на которые пришло время наложить лапу более близкому «к телу» и потому обладающему большим политическим влиянием бюрократическому клану.