Весьма существенно, что учет интересов населения не только возможен, но и неизбежен именно при политике авторитарной модернизации. Ведь ради модернизации всем членам общества придется прилагать весьма серьезные личные усилия, а значит, они должны будут получать то или иное вознаграждение.
Заимствование у развитых стран демократических институтов может носить формальный характер и не только не быть связано с улучшением жизни людей, но и с отвлечением их от их собственных интересов. Например, борьба в парламенте может быть использована (в том числе сознательно) для отвлечения людей от своих насущных нужд (как эстрада, спорт и иные зрелища), а умеренно оппозиционные СМИ могут вбивать людям в головы представления о постыдности и неоправданности их жизненных интересов (как это делали либеральные СМИ в середине и конце 90-х годов).
Таким образом, политика авторитарной модернизации вынужденно вызовет к жизни реальную демократию (учет мнений и интересов общества), а вот развитие демократических институтов вполне может ограничиться одними этими институтами, то есть демократией формальной.
Конечно, лучше быть свободным и богатым, чем порабощенным (пусть даже собственной, а не иноземной бюрократией) и бедным. Но когда больному и глупому человеку на голову сваливаются деньги, он отнюдь не становится богатым. Он их пропивает или теряет иным способом.
Как бы мы ни мечтали о более совершенном устройстве общества, оно до этого устройства должно дорасти, медленно и постепенно. Общественное устройство не может опередить в своем развитии основную часть людей, которые его образуют. Принципиально важно, что этот рост и воспитание современного российского общества будет происходить в борьбе не только с соседями, но и с собственной элитой, включая коммерческую, – просто потому, что элита, держащая активы у стратегических конкурентов, не может служить своему обществу и в лучшем случае вынуждена служить конкурентам. Обычно же современные российские компрадоры даже не задумываются об этом, искренне считая своей Родиной не ту страну, которой они управляют, а ту, где, как выразился один из коммерческих олигархов, «хорошо моим деньгам».
Конкурентоспособность страны сегодня – это постиндустриальные (то есть преимущественно интеллектуальные) производства. Большое постиндустриальное общество неминуемо будет внутренне неустойчиво и противоречиво, так как из-за сверхэффективности постиндустриальных технологий на всех его членов работы гарантированно не хватит, и придется отвлекать ресурсы на поддержание индустрии и сельского хозяйства просто в качестве богадельни, чтобы люди не сошли с ума от безделья. А это будет воспроизводить соответствующую социальную структуру общества и массовые ценности, несовместимые с постиндустриальными.
В свою очередь, сосуществование в обществе несовместимых систем ценностей требует ограничения демократии и определенного авторитаризма, так как иначе эти ценности начнут бороться друг с другом и уничтожат общество. Мы это помним по Советскому Союзу и видим это сейчас – с поправкой на распространение технологий формирования сознания – в США.
Кроме того, не стоит забывать тот тривиальный факт, что постиндустриальные производства объективно требуют квалифицированной рабочей силы и рынков.
Квалифицированную рабочую силу, если Россия вдруг начнет ее готовить в сегодняшних условиях, у нее отберут стратегические конкуренты. Действительно, работать на Западе, а последние годы и в Китае (не говоря уже про Иран) значительно приятнее, а часто и выгоднее с чисто материальной точки зрения. Освоение другой страны в условиях глобализации – уже не только захват ее природных ресурсов, но в первую очередь вытягивание из нее мобильных финансов и интеллекта.
Как будет российское общество удерживать необходимую ему для модернизации квалифицированную рабочую силу? Вопреки материальному интересу удержать можно только идеологией, а это уже не демократия в ее современном, формально-западном понимании.
В условиях глобализации демократия доступна лишь для сильных, развитых участников глобальной конкуренции, которые могут побеждать остальной мир на равных. Остальным нужен «гандикап», наиболее доступной формой которого является идеология. С формальной демократией она уживается с величайшим трудом, а без исторической привычки и вовсе не уживается.
Далее: для любого производства необходимы рынки.
Интересно, кто из стратегических конкурентов России пустит ее постиндустриальные производства, если они появятся, на внешние рынки, хотя бы третьих стран? Да на свой собственный российский рынок не пустят (и не пускают, и не только «пост», но и простые индустриальные технологии).
Значит, для нормального развития страны нужен разумный протекционизм в сочетании с экспансией на внешние рынки.
Это экономическая азбука – да вот только какой же демократ решится на протекционизм? В рамках открытого общества и свободы слова конкуренты – транснациональные корпорации – смешают его с грязью так, что он всю оставшуюся жизнь будет только отмываться, доказывая, что он не коррупционер и антисемит – и, скорее всего, не отмоется. Протекционизм может сочетаться с демократией только у сильных участников глобальной конкуренции – у развитых стран, для которых транснациональные корпорации являются «своими», а не «чужими».
Ведь стандартные демократические институты – и это очень важно – обслуживают интересы не одного только населения, а всех значимых общественных сил. Когда общество из закрытого становится открытым, в число этих сил неминуемо входят и его конкуренты. Когда же общество является при этом еще и относительно слабым (в первую очередь экономически), его конкуренты начинают при помощи стандартных демократических институтов преобладать при выработке политики его же собственного государства над его собственными населением и бизнесом.
Что, собственно говоря, мы и видим в России с самого начала горбачевской «демократизации».
Принципиально важно, что все наработанные в ХХ веке сопоставимые модели авторитарного и демократического управления касаются закрытого общества, а мы живем в открытом. В открытом обществе системные ошибки авторитарного управления, связанные с объективным несовершенством человеческой натуры как минимум уравновешиваются ошибками демократического управления, вызванными влиянием стратегических конкурентов.
Авторитаризм в этих условиях становится жизненно необходимой для общества формой протекционизма, на сей раз политического, – формой защиты от захвата внешними конкурентами уже не товарных рынков и даже не производительных сил, а самой интимной, самой сокровенной части общественного механизма – механизма выработки и принятия решений.
Разница между авторитарными и демократическими политическими институтами в том, что первые в сегодняшней России могут обеспечивать демократию по существу (то есть наиболее полный учет мнений и интересов общества), хотя при наличии безответственного руководства могут и не обеспечивать (что мы видим). Вторые же обеспечивают демократию по форме, но по существу обеспечить ее не могут.
В средне– и тем более в краткосрочном плане в случае ответственного перед страной и сколь-нибудь вменяемого управления авторитарные ошибки меньше демократических и оставляют возможность успешного экономического развития. А в долгосрочном плане, когда авторитарные ошибки, накапливаясь, достигнут неприемлемого уровня, за счет экономического развития уже можно будет выползти на демократизацию. [92]