Этот характер деятельности правящей бюрократии был хорошо осознан и прочувствован гражданами России и привел к началу процесса самоотстранения, внутреннего отчуждения малообеспеченной части населения от государства, которое не просто последовательно доказало им свою враждебность, но и перешло к массовому и сознательному уничтожению их.
Если до монетизации льгот люди сплошь и рядом возмущались и удивлялись разрушительным действиям государства, то после ее начала удивление очень быстро сошло на нет. Население России не просто начало осознавать открытую враждебность правящей бюрократии, не просто начало понимать, что существование этой бюрократии представляет собой прямую и явную угрозу для каждого гражданина России и несовместимо с дальнейшим существованием самой нашей страны, но и восприняло это качественно новое для себя положение как относительно нормальное и естественное.
И погасившие открытый массовый протест огромные суммы денег, спешно и беспорядочно выброшенные населению, ничуть не улучшили отношение россиян к правящей бюрократии, осознанной уже не в качестве «своих» жуликов или «неэффективных менеджеров», но в качестве кровных, смертельных врагов, с которыми никогда не может быть никакого примирения, а над которыми может быть только победа.
В самом деле, когда человек, какой бы высокий пост он ни занимал, пытается убить вашу мать, вам в целом безразлично, делает ли он это по глупости, по корысти или из простого мелочного садизма: он в любом случае становится вашим личным врагом, которому нет прощения и которому, скорее всего, не будет пощады.
В 2005 году в России слишком многими монетизация льгот была воспринята как покушение на убийство, пусть даже медленное и неявное, миллионов пожилых матерей.
Результатом стал рост не только самих массовых протестов как таковых, но и готовности принять в них участие. При этом постепенно ширится осознание эффективности участия в протестах как способа борьбы за свои права.
Так, по данным социологических опросов, проводимых занимающим, насколько можно понять, строго официальные позиции Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), доля россиян, допускающих для себя возможность присоединиться к протестующим, в начале июля составляла 38 % и снизилась к началу декабря лишь до 34 % (доля «исключающих» эту возможность выросла, соответственно, с 56 до 59 %).
Принципиально важно, что доля считающих, что акциями протеста можно добиться решения реальных проблем, хотя и существенно снизилась (с 56 до 44 %), остается весьма существенной и превышает долю не верящих в это (она выросла с 30 до 41 %).
При этом доля россиян, полагающих, что акции протеста, прошедшие в нашей стране в последнее время, принесли больше пользы, чем вреда, хотя и снизилась с 30 до 21 %, по-прежнему решительно преобладает над считающими, что они принесли больше вреда, доля которых выросла с 6 до 8 %. (С 31 до 41 % выросла доля граждан страны, считающих, что акции протеста не принесли ни пользы, ни вреда, с 15 до 11 % снизилась доля полагающих, что они принесли пользу и вред в равной мере, с 17 до 18 % вырос удельный вес затрудняющихся ответить.)
На фоне роста позитивного отношения к протестам весьма знаменательным выглядит недоверие к предстоящим федеральным выборам, парадоксальным образом сочетающееся с готовностью использования их для защиты своих интересов. Так, по данным того же ФОМа, летом 2005 года большинство опрошенных – 51 % – заранее считало парламентские выборы 2007 года нечестными (23 % думали, что они будут честными, и 26 % затруднялись ответить). Понятно, что формирование осенью 2005 года «московско-чеченской» модели выборов с полностью предсказуемыми и, по всей вероятности, столь же полностью манипулируемыми результатами могло только снизить этот и без того критически низкий уровень доверия.
К качественно более значимым президентским выборам 2008 года россияне по понятным причинам относятся более лояльно, однако и здесь доля граждан нашей страны, заранее полагающих их нечестными, ощутимо превышает долю верящих в их честность – 44 и 31 % соответственно (25 % – примерно столько же, сколько в случае парламентских выборов – затрудняется ответить).
При этом 42 % опрошенных верит, что нечестные парламентские или президентские выборы могут вызвать в России массовые выступления протеста, и лишь 39 % граждан считают такое развитие событий нереальным (и 19 % затрудняется ответить на вопрос).
Удивительно, что 55 % россиян полагают, что результаты формально все еще демократических выборов не отражают мнения народа (31 % думает, что отражает, и 14 % затрудняются с ответом). Таким образом, существенная часть даже тех людей, которые заранее считают честными конкретные президентские и даже парламентские выборы, не верит в политическую эффективность механизма выборов как такового.
Вне зависимости от отношения к выборам, большинство людей намерено принять в них участие: в выборах в Госдуму – 64 % (16 % пока затрудняется с ответом, 20 % не будет участвовать), на президентские выборы намерено прийти 73 % избирателей (не собирается приходить 14 %, затрудняется с ответом 13 %).
Конечно, весьма вероятно, что эти высокие показатели в значительной степени представляют собой «пропаганду путем социологии», заранее направленную на адаптацию общества к завышению численности участников выборов. (Такая адаптация позволяет при низкой реальной явке избирателей провести «управляемые выборы» путем вброса бюллетеней за кандидата от «партии власти» для достижения «социологически спрогнозированного» уровня явки, не вызывая общественных подозрений и, соответственно, не создавая существенных рисков возникновения массовых протестов.) Однако, хотя бы отчасти, эти опросы отражают и реальные настроения граждан, включая желание повлиять на развитие страны даже в заведомо неблагоприятных условиях, даже в условиях заведомых махинаций с подсчетом голосов.
Подозрительность и сомнения в эффективности выборных процедур, воспитанные многолетним откровенным хамством «управляемой демократии», сами по себе должны бы порождать апатию. Однако агрессивная враждебность государства, осознанно, последовательно и откровенно разрушающего повседневную жизнь людей и ставящего их в невыносимые условия существования, вопреки этой естественной апатии пробуждает в россиянах стремление влиять на будущее своей страны и тем самым – на свое собственное. На фоне этого стремления неверие в честность и эффективность выборов способно мобилизовать энергию широких масс и существенно повышают вероятность возникновения массовых протестов.
При этом россияне не испытывают никаких иллюзий относительно псевдодемократических переворотов при демонстративном одобрении со стороны развитых стран Запада, совершенных в последние годы в ряде стран ближнего зарубежья (а до того – в Словакии и Сербии). По данным ФОМа, лишь 14 % граждан страны считают, что «цветные» революции (опрос касался событий, произошедших в Грузии, на Украине и в Киргизии) произошли главным образом по воле самих граждан, а 55 % полагает их главной причиной вмешательство «внешних сил».
Лишь по 3 % опрошенных верит, что в результате революций жизнь простых граждан улучшилась в Грузии и Киргизии, и 6 % – что на Украине, и 47 % считает, что она не улучшилась ни в одной из этих стран. В то же время лишь 8 % россиян считают, что жизнь обычных граждан в результате революций не ухудшилась ни в одной из этих стран; 30 % полагает, что в результате революции она ухудшилась в Грузии, 26 % – на Украине, 24 % – в Киргизии.