– Есть там какая-то коробка в контейнере, – согласился следак. – Я гляну...
– Так что? Это намеренное отравление каким-то химическим оружием? – сразу спросил полковник Мовлатов, словно с ним сейчас беседовали крупные научные светила в области вирусологии.
– Я поехал в комиссию. Вы коробку эту припрячьте подальше... Ее следует на анализ отправить.
– Антидот – это нейтрализатор яда, – заметил следователь.
– Написать можно что угодно, – сказал Мовлатов. – Это может быть и сам яд. Специально написали, чтобы людей с толку сбить. Неси коробку ко мне!
* * *
По дороге в комиссию, заседавшую в одном из помещений городского законодательного собрания, подполковник Андарбеков проехал мимо автовокзала, и даже притормозил, не сразу сообразив, что там происходит. Издали это походило на праздничную демонстрацию советских времен, которые Андарбеков помнил с детства. Или на какой-то несанкционированный митинг, на который он, как подполковник милиции, не может не среагировать. Но, оказавшись ближе, подполковник понял, что началось паническое бегство населения города. Автобусы брались чуть не штурмом. И неизвестно было, кто из беглецов несет вместе с собой опасный вирус, а кто заразу не подцепил. И эта мысль заставила подполковника вжать в пол педаль газа.
В комиссии осталось чуть больше половины членов. Остальные, как и он сам, разъехались собирать данные. Но остались как раз те, кто мог принять решение, а решение принимать требовалось срочное, и ни в коем случае не половинчатое.
– Необходимо объявить в регионе карантин! – еще не усевшись за стол, громко сказал Андарбеков. – Народ бежит из города, и неизвестно, кто из беглецов уже является носителем вируса, а кто пока чистый...
– Какого вируса? – тихо, совсем не проявляя возбуждение, спросил один из членов антитеррористического комитета. Единственный человек среди присутствующих, кто не носил маску и, кажется, никакой заразы не боялся.
Подполковник стал объяснять. Коротко и по-деловому. Его объяснения были приняты сразу.
– Город необходимо закрывать... – Твердо стукнув кулаком по столу, председатель комиссии вытащил трубку мобильного телефона и стал набирать номер.
Всем ясно было, что сам он принять такое решение не может, и потому обязан доложить ситуацию «наверх»...
* * *
Из комиссии подполковник Андарбеков поехал к себе в городской отдел милиции, не забыв, что его ждет начальник горотдела. Полковнику Бексолтанову тоже следовало сообщить новости, поскольку милицию города придется переводить на режим казарменного положения, а сделать это без ведома начальника горотдела невозможно. На круглосуточный режим дежурства переходит вся республиканская милиция, как пообещал в телефонном разговоре председателю комиссии министр внутренних дел. Это было уже близко к введению чрезвычайного положения, но ввести чрезвычайное положение не может даже президент республики, который находится сейчас в Москве и, возможно, еще мало знает о том, что происходит дома. А когда узнает, будет уже и с президентом страны решать, какие экстренные меры следует принимать. А принимать их нужно срочно, иначе зараза расползется по стране в несколько дней.
Конечно, начальник горотдела сейчас ничего сам решать не будет. Все переложит, как и полагается, на заместителя. Всю ответственность то есть в нелегкой ситуации... А сам будет отлеживаться дома, если, конечно, у него не что-то серьезное и его в больницу не увезут. Тем не менее, ввести полковника в курс дела следует обязательно. Начальник даже в больнице или в госпитале остается начальником. И при этом во всем происходящем подполковник Андарбеков видел и положительную сторону, и не мог не возвращаться мыслями к существу вопроса каждые пять минут. Очень вовремя почувствовал себя плохо полковник Бексолтанов. И сейчас самое подходящее время его заместителю проявить себя как человека энергичного и с головой дружащего. Главное, не заболеть самому, не заразиться. А для этого необходимо поберечься. Все меры принять, чтобы болезнь обошла его стороной...
До места службы ехать было всего два квартала.
– У себя? – вздернув подбородок кверху, на ходу спросил Андарбеков у дежурного.
Жест, понятный всем, даже дежурному по горотделу ментовки.
– Ждет. Два раза звонил. Говорит, как только Андарбеков появится, сразу ко мне...
Подполковник заспешил по лестнице.
Секретарша сидела в приемной, чуть не полностью укутав голову хиджабом, и смотрела только одним глазом. Ни слова не говоря, показала на дверь в кабинет полковника.
– Болеет?
Она кивнула, и Андарбеков вдруг заметил, что единственный видимый глаз у секретарши очень красный и воспаленный. Значит, и она тоже болеет. А трубный звук, издаваемый обычно лишь хоботом слона, но в этот раз прозвучавший непосредственно из-под хиджаба, подтвердил предположение. Нет, заразиться здесь, в своем управлении – это было бы верхом легкомыслия. Тем более в такой момент, когда впереди, как солнце из-за гор на рассвете, выплывают перспективы профессионального роста.
Решительно сдвинув с бедра свою сумку, подполковник вытащил противогаз и натянул его себе на голову. Попробовал дышать – почти нормально; минут пять, пожалуй, можно выдержать. Только стекла сразу слегка запотели. Но это запотевание прошло уже через несколько секунд и больше не мешало. Подбадривающе кивнув секретарше, подполковник смело постучал в дверь, понимая при этом, что не услышит приглашающего голоса, приглушенного дверью, и сразу вошел.
Полковник Бексолтанов сидел в кабинете, но не на своем месте, а с противоположной стороны, за длинным столом для заседаний, спиной к двери, опустив голову, чихал и тут же смачно сморкался в какую-то большую тряпку, похожую на его же собственную запасную форменную рубашку. Андарбеков позвал, полковник голоса из-под противогаза не услышал, и потому пришлось пальцами коснуться его плеча. Полковник по-собачьи мотнул головой, разбрызгивая сопли, обернулся и увидел над плечом голову своего заместителя, аккуратно спрятанную в противогаз. Непонятно было, что показалось Бексолтанову, какие мысли пришли в его больную голову, но полковник тонко вскрикнул, подпрыгнул со стула и в бессознательном состоянии рухнул на покрытый толстым ковром пол. На таком ковре ушибиться невозможно, и это спасло Бексолтанова от серьезных травм.
Андарбеков наклонился над полковником в некотором недоумении, приложил пальцы к горлу, прощупывая сонную артерию, убедился, что начальник жив, и поспешил к телефонному аппарату, чтобы вызвать «Скорую помощь». Но диспетчер на станции никак не мог разобрать его намеренно ясно и членораздельно произносимых слов, и потому пришлось снять противогаз.
«Скорая помощь» приехала быстро. Все-таки не к кому-то был вызов, а к начальнику горотдела милиции. Врач смерил давление, прослушал грудь. Думал не долго, и сделал вывод:
– Обширный инфаркт миокарда! Носилки из машины принесите...
Подполковник Андарбеков еле-еле разобрал его слова. В противогазе трудно было слушать даже самую простую речь, а он забрался в противогаз, как только увидел в окне машину «Скорой помощи». Эти машины только за сегодняшний неполный день уже кучу сморкающихся и чихающих больных перевезли. И пусть сам врач в повязке, но на его одежде может столько всякой заразы собраться... Нет уж, лучше в противогазе!