Раньше Анатолий Федорович успевал смотреть кино сам. Он работал в кинопроекторской не один. Напарник к фильмам был равнодушен, так что Игнатьев запускал установку и спускался в зал. Но с тех пор, как работать приходится в одиночку, киномеханик пристрастился к чтению.
– Поэзию?! – его взгляд вдруг оживляется. Кажется, что по телу пробежала молния. – Люблю! Очень! Пушкина. Раз в сто лет такие поэты рождаются. Лермонтов тоже ничего. Агашин, Ахмадулина, Багрицкий, – Анатолий Федорович почему-то перечисляет авторов в алфавитном порядке. Из прозаиков Шолохова люблю, Алексея Толстого, Теодора Драйзера. Но Шолохова – больше всего. Это такая книга, которая навсегда остается в голове. Я недавно смотрел американский «Тихий Дон», но мне не понравился. Старый лучше.
– Ага, значит, все-таки успеваете в кинозал ходить.
– Нет, это я по телевизору смотрел. У соседа. У меня дома даже телевизора нет. Зарплата две тысячи рублей – какой там телевизор. Да и смотреть нечего. Из нового кино мне только «Девятая рота» понравилась, и то с оговорками.
Игнатьев пробует аппаратуру. Ей уже почти тридцать лет. По советским стандартам, ее нужно было списывать еще двенадцать лет назад. Но пока работает. У них с Анатолием Федоровичем одно чувство долга на двоих.
– Для своего времени это была очень хорошая установка, – вспоминает киномеханик. – С тех пор как она здесь появилась, зрители перестали мне кричать: «Сапожник!» Она позволяет показывать фильм бесперебойно. Видите, здесь не один кинопроектор, а два. Когда пленка кончается на одном, я включаю второй – и фильм продолжается. А тем временем заряжаю следующей бобиной первую установку. Один фильм – это, как правило, пять бобин. За тридцать лет здесь почти ничего не изменилось. Только звуковая дорожка раньше была серебряная, а теперь какая-то другая. Пришлось устройство для считывания новое покупать.
Анатолий Федорович выключает установки и садится на стул. До сеанса еще полтора часа. Все это время он просто сидит и о чем-то думает.
Кассир. «Девчата»
Нина Быканова – маленького роста, немного суетливая приятная женщина. В ее поведении чувствуется какая-то надорвавшаяся доброта. Те, кто ее знают давно, говорят, что в молодости энергия в ней била через край. Ее любимый фильм – «Девчата», вот только как зовут главную героиню, на которую она когда-то была похожа, Нина Даниловна уже не может вспомнить.
– Это сейчас я кассир, потому что других ставок не осталось. – Быканова быстро надевает очки с одной дужкой и поворачивается ко мне боком, чтобы этого изъяна не было видно. – А когда-то я была методистом репертуарного планирования. В кино пришла еще в те времена, когда телевидения не было и поход в кинотеатр для людей был праздником. Здесь люди встречались, общались, влюблялись. Сюда на встречи со зрителями приезжали актеры первой величины – Рыбников, Пуговкин. Мы по три сеанса в день давали, и каждый раз народу был полный зал. Даже очереди в кассу стояли. Последняя очередь, которую я помню, была на «Интердевочку».
– А как вам нынешнее репертуарное планирование?
– В девяностых годах показывать было нечего. Брали что-то из областных архивов, кое-как составляли репертуар. Но сегодня, слава богу, эти времена прошли. Все новинки, которые появляются в Самаре, уже через неделю-две – у нас. На рынке областного кинопроката работают две компании, но одна требует фиксированную сумму, а другая – процент от выручки. Мы, конечно, работаем с той, которая берет процент.
– Народ крепко подсел на западную продукцию?
– Это опять же было в девяностых. Сейчас снова стало пользоваться популярностью наше кино. «Жара» хорошо прошла. «Любовь-морковь», «В ожидании чуда», «Дневной дозор», «Девятая рота» особенно. Из зарубежных фильмов в последний год только «Шрэк» собрал приличную аудиторию. Правда, «Пираты Карибского моря» до нас еще не дошли. Вот только я сама все это новое кино как-то не очень уважаю. Слишком оно грубое. Когда показывают боевики, я прямо места себе не нахожу. Они меня даже через стену угнетают. Мечусь по коридору туда-сюда – как будто там, в зале, детей фашисты пытают, а я ничего поделать не могу.
В окошке кассы появляется рука со сторублевкой. Кассир дает три билета по тридцать рублей. Лист фанеры, в котором вырезано окошко, проломлен и заштопан мелкими винтиками. «Всякое бывает», – вздыхает Быканова.
– А чего у вас такие билеты дешевые? Поднимать цены не пробовали?
– Больше платить никто не будет. Вот если полностью переделать здание, установить современное оборудование – тогда можно было бы и сто пятьдесят рублей брать. Ведь отсюда многие ездят смотреть кино в Самару. Оно им выходит вместе с дорогой рублей в пятьсот, а то и больше. Но, чтобы нам стать современным кинотеатром, нужны огромные вложения. Тут недавно бумага из областного Министерства культуры приходила. У них появилась идея переоборудовать «Юбилейный» в киноконцертный зал нового поколения. Попросили выслать предложения. Идея хорошая, мы предложения выслали. Только что толку? Они предлагают это сделать на условиях долевого финансирования: половину область, половину район. А откуда в районе такие деньги?
Нина Даниловна дает первый звонок. Второй. Третий. Сборы сегодня составили семьсот двадцать рублей. «Нас не догонишь» – это какой-то мудреный фильм про то, как две зэчки сбегают вместе с охранником колонии и захватывают в заложники американца русского происхождения. Нина Даниловна в зал не идет. Она мечется по холлу. Она смотрит, чтобы никто не разбил стекло. На улице – День молодежи. Бордюркин сидит на скамейке и глядит, как на сцене выступает танцевальная группа девушек в костюмах в крупный горошек. Когда фильм закончится, одна из них расскажет нам страшную тайну. Сегодня утром директор кинотеатра Евгений Григорьевич раздавал молодежи свои личные деньги, чтобы они купили билеты и пришли в кино. Потому что журналисты приезжают.
...
Интересуйтесь искусством и пытайтесь понять, как оно действует. В сущности, все творческие люди – одно и то же. Они не художники, писатели, поэты, музыканты, копирайтеры, журналисты, они – композиторы. Законы превращения хаоса в композицию – одни и те же. Я очень хорошо себе представляю, как структура репортажа может быть той же самой, что и структура песни «Якоря» группы «АукцЫон». Когда человек занимается творчеством, внутри у него работают одни и те же молоточки. Это потом их движения преобразуются в разные формы – звуки, краски, слова, факты. Научиться работе с этими формами – дело техники. Главное – чтобы работали молоточки.
* * *
...
Уважайте фоторяд.
Вашим текстом репортаж видит, слышит и думает. А фотографиями он дышит.
Человек, которому не дают дышать, не хочет ни видеть, ни слышать, ни думать.
В хорошем репортаже иллюстрации должны занимать не менее трети площади. А иногда – и две трети. Это то самое масло, которым нашу кашу не испортишь. Особенно если она остывшая и с комочками.