– Единственное, что меня смущает, появление боевиков будет противоречить тем принципам, которые я собираюсь утверждать. И уже начинаю постепенно формировать их сейчас. Во мнении окружающих.
Бату усмехнулся:
– А мама говорит, что тебя окружают одни шакалы…
– Мама говорит о ближайшем окружении. Не они будут выбирать путь. Выбирать его будут люди попроще. Которые сейчас не знают, чем заняться. Я был недавно в Ингушетии. Там простой народ совсем иначе живет. Их не просто заняли, их загрузили делами, и они не думают о войне. Они хорошо живут. И наши люди хотят жить так же.
– Ты мыслишь как ингуш. Или как чеченец. А мы с тобой по крови ичкерийцы [7] .
– Я стараюсь мыслить более широко, выходя за пределы горных хребтов. И в этом моя сила.
– Брат, ты совсем не похож на прежнего маленького Шера.
– Я вырос, брат. Ты тоже уже не похож на школьного учителя.
– Наверное. Ладно. Это все дело будущее. Я к тебе пришел с делом настоящим.
Шерхан насторожился.
– Я уезжаю. Как мне и моим детям будет житься в Турции, я не знаю. Я даже не знаю, смогу ли я добраться туда живым и здоровым…
Взгляд исподлобья добавил к настороженности опасение.
– Скажи-ка мне, Шер, ты имеешь возможность выгодно вложить большие деньги?
Нет. Шерхан думал, что брат будет у него просить деньги. Оказывается, наоборот.
– Думаю, что смогу. Более того. Я думаю, что смогу это сделать лучше других во всей Чечне. Конечно, я не берусь сравниваться с теми, кто торгует наркотой или оружием. Но в любой другой сфере я могу получить максимальную прибыль. Только это должны быть долговременные вложения. Чтобы с меня их не потребовали через пару месяцев. Лучше, если это будут деньги безналичные. Впрочем, отмыть «наличку» можно за минимальный процент.
Он не сказал, что процент от перевода наличных в безналичные пойдет ему. Ни к чему это знать брату. Бату никогда не был деловым человеком и ничего не смыслит в бизнесе.
Батухан ждал, не торопясь с предложением.
– Сколько у тебя?
– Полмиллиона баксов.
Не удивится ли брат такой большой сумме? Нет. Брат не удивился. Для него это не слишком большая сумма. То есть большая даже для него. Но когда постоянно работаешь с суммами гораздо большими, пусть и государственными, можно позволить себе не показать своего состояния.
– Не фальшивки?
– Нет. Проверено.
Хвататься сразу, сразу много обещать – это не дело. Тогда брат может засомневаться. Сначала следует подумать, постучать по столу кончиками пальцев. Вот так… Вот так… А потом и согласиться.
– Я помогу тебе. И даже знаю заранее, во что вложу деньги. Если ты согласен дать мне на раскрутку такой суммы хотя бы три года.
– Я дам тебе пять лет. На пять лет спокойной жизни мне и моей семье у меня денег хватит.
Это уже откровенно выгодно. За пять лет такие деньги можно обернуть многократно и обеспечить тылы не только брату, но и себе.
– Это будет еще лучше. Я готов представить тебе отчет в любое время. Чтобы ты не сомневался.
– Куда ты думаешь вложить их? Я могу знать?
– По прогнозам на будущее лето, у нас ожидается небывалый строительный бум. Этот вопрос уже обсуждался на заседании правительства. И обговаривался дефицит средств на производство строительных материалов. Я бы построил свой, то есть твой кирпичный завод. Естественно, официально им владел бы другой человек. Даже сеть таких заводов по всей Чечне. Сеть заводов – это монополия и возможность не подпустить к бизнесу конкурентов.
– Все пятьсот тысяч в кирпичи?
– Необязательно. С такой суммой невозможно работать без бизнес-плана. Необходимо будет просчитать систему. Можно произвести очень много, небывало много кирпичей, но они останутся невостребованными, потому что на них не хватит строительного раствора. Значит, в дополнение к кирпичным заводам неплохо иметь бы и свой цементный завод. И деревообрабатывающий комбинат. И кучу сопутствующих производств. И даже свою строительную организацию, чтобы строить дома и продавать их целыми кварталами.
Шерхан не сказал, что это его давняя мечта. Он давно просчитал все возможности, давно прикинул, что и где можно построить. Он был строитель в душе. Только он не знал, где взять деньги. А отдавать такую выгодную сферу деятельности государству – просто смешно. Глаза его загорелись. Он и говорил о деле, как о мечте.
– Этих денег не хватит, – попытался отрезвить размах фантазии старший брат.
– Именно потому я и прошу больший срок. Чтобы первую же прибыль пустить на другое производство. Понимаешь?
– В общих чертах. Только в общих чертах, – Батухан выглядит слегка растерянным. Словно сомневается. – Это совсем не сфера деятельности полевого командира. И учителю литературы с этим разобраться тоже трудно. Я хочу полностью положиться на тебя. Если сможешь, оформляй документы на моего сына.
– Ему только тринадцать…
– Нельзя?
– Когда подрастет. Через пять лет Арслану будет восемнадцать. Тогда и оформим.
– Он приедет через пять лет. Если я не приеду раньше… – дополнение прозвучало не угрозой, а предупреждением. – Хорошо. Я согласен.
Шерхан выдержал паузу, чтобы не показать торопливости, и только потом спросил:
– Деньги с собой?
– Нет. Они в горах, в тайнике. Нам придется встретиться еще раз. Ты сможешь приехать в Асамги?
– Смогу только через три дня. Приеду вместе с мамой. Чтобы было меньше подозрений.
Старший брат улыбнулся:
– Там мы и встретимся… Я позвоню тебе…
К утру мороз ударил нешуточный. Это стало понятно сразу, как только подполковник Разин шагнул в штабную комнату из казармы. Даже поежился.
Он включил электроплитку и поставил чайник.
– Отдыхай, – отослал дежурного.
Под утро дежурить выпало лейтенанту Сокольникову. Тот молча, привычно для себя, кивнул, не посчитав нужным ответить уставными словами, как ответил бы где-то в расположении части, аккуратно вложил в книжку, которую читал, закладку – неиспользованную московскую магнитную карточку метро, и прошел в казарму.
– Дверь не закрывай, – сказал вдогонку Разин.
Из казармы несло теплом. Это не позволяло чувствовать себя брошенным из постели в прорубь. И давало время проснуться окончательно.