– Пошли, – сказал он.
«Бентли» стоял на краю двора под навесом. Обойдя зеленое чудовище со всех сторон, Кай задумчиво пощелкал языком и залез в салон. Стартер глухо взвыл, пару раз крутнул огромный мотор, но запустить его так и не смог.
– Аккумулятор – до свидания, – сообщил Кай, снимая спинку заднего сиденья. – Садись за руль, включи зажигание и не забудь газнуть, когда схватит.
Больт уселся за руль и принялся с любопытством наблюдать, как его друг, достав из инструментального ящика заводную рукоятку, ковыряется под откинутой створкой капота.
– Что ты там крутишь? – спросил он.
– Карбюратор, – ответил Кай, не поднимая головы. – Надо подкрутить обогащение смеси. Тут, брат, как в самолете… ну, попробуем.
Он вылез из двигателя, вставил в отверстие рукоятку и сильно крутнул ее. Движок завелся мгновенно, огласив окрестности басовитым ревом.
– Сбрось газ, что ты на педаль упал! – крикнул Кай, вытаскивая рукоятку. – Сбрось, пускай себе греется. Это не машина, а смесь дракона с паровозом. Предыдущий владелец выступал на ней в гонках, но чудом не свернул себе шею и решил продать. Я ее – не поверишь! – боюсь.
На рев двигателя из дома появилась Валерия.
– Лок говорит, что вы решили ехать в Фоджу?
– Я боюсь, что придется. Он встревожен…
Валерия устало махнула рукой. Тревоги Лока ее мало волновали. Куда больше ее беспокоила перспектива остаться одной, пусть даже на небольшое время. Еще раз махнув рукой, она развернулась и зашагала в дом. Вместо нее во двор вышел Лок, одетый в щегольской песочный костюм и широкополую шляпу. Свободный пиджак скрывал его женственные формы и неизменный «парабеллум» за поясом брюк.
– Все в порядке? – спросил он, подходя к машине все той же немного развязной походкой кокетливой девочки.
– Перестань вертеть жопой, – дружески посоветовал ему Кай, – и тогда все действительно будет в порядке. А то нас, чего доброго, примут за педиков.
– Меня тоже? – ужаснулся Больт.
Лок ответил ему очень задумчивым взглядом и молча полез на заднее сиденье. Кай уселся за руль, всадил передачу и отпустил неимоверно тугую педаль сцепления. Зарычав, «Бентли» выехал из-под навеса, сделал круг по двору и ушел в ворота.
– Проклятый же ты крокодил, – выругался Кай, всовывая – иначе не получалось – вторую скорость, – кто ж тебя такого хорошего сделал-то, а? Не иначе, англичане… Гюнтер, держись за что-нибудь, – посоветовал он, – потому что медленно на этой машине не ездят, а трясет ее здорово.
– Долго нам ехать? – поинтересовался Больт.
– По прямой совсем немного, но дело в том, что прямых дорог здесь нет. Тут вообще не дороги, а непонятно что, тропинки какие-то. Что ты хочешь, тут тебе не рейх…
Повинуясь указаниям Лока, Кай остановил машину возле небольшого частного пансиона в старом центре городка. Кругом царила тишайшая благодать, пахло цветами. Лок выбрался из автомобиля, оправил себе пиджак и скрылся в подъезде несколько обшарпанного трехэтажного строения.
«Интересно, – подумал Кай, – а что скажут хозяева, которые, возможно, уже видели его в женском обличье?»
– Никогда бы не подумал, что судьба занесет меня такую дыру, – заметил Больт, с любопытством разглядывая окрестности.
– Для тебя это должно быть полезно, – усмехнулся Кай. – Вот она, классическая латинская страна во всей своей красе. Узкие переулки, грязь, чумазые голые дети и – ты успел заметить? – на улицах толпы мужчин, которые заняты исключительно спорами и сплетнями. На что они живут – одному дуче известно, однако работать они не будут никогда. Это люди, которые предпочитают оказаться на виселице, но ни в коем случае не опозорить свои патрицианские рученьки честным трудом.
– Но кто-то же, – возразил Больт, – построил все это… хотя бы этот городишко?
Кай ответил ему скептической улыбкой.
– Запомни, – сказал он, – нация, которая не может и не желает контролировать свою рождаемость, нация, не желающая понимать, что каждый лишний рот требует дополнительного труда его отца, не способна обеспечить свое будущее. Они всегда будут нищими, и никакие отдельные гении их из этого состояния не выведут.
– Ты говоришь жуткие вещи. Тебе самому не страшно?..
– Мне – нет. Я родился в очень жестоком мире, холодном и тяжелом. В наших семьях практически никогда не бывает троих детей. Двое – это норма, которая позволяет обществу поддерживать свою численность почти неизменной. Плюс, конечно, переселенцы с других планет. Саргон очень богат, но и жить на нем не сахар, поэтому мы принимаем в год меньше полумиллиона человек. Я говорю это все к тому, чтобы ты понял: мое восприятие мира выглядит действительно жестким и бескомпромиссным, но, учти, я очень хорошо знаю, что такое выживать по-настоящему. Не здесь, в райском климате у теплого моря, а на холодной планете с высоким притяжением, которое делает тебя более тяжелым, чем ты есть на самом деле. Надеюсь, ты понял что я хотел сказать.
– М-мм… боюсь, что не совсем. Ты хочешь сказать, что тяжелые условия на твоей родине меняют психологию людей? А при чем тут рождаемость?
– При том, что Саргон может обеспечить приемлемые условия жизни лишь для небольшого количества людей, и они должны трудиться не покладая рук, иначе все пойдет прахом, и никакие технологии нас не спасут. Если людей будет много, уровень жизни упадет, и весьма заметно. Что же касается психологии… Очень давно – еще задолго до нас, разумным расам было известно, что жители колоний с высоким притяжением уже в третьем поколении давали потомство с другой мускульной системой, более мощной при том же или даже меньшем весе, и, главное, с более стабильной психикой. Тогда как колонисты на более «легких» планетах плодили истеричек и меланхоликов. По этой причине некоторые расы отказались от заселения планет, которые подходили им по всем характеристикам, но имели притяжение меньшее, чем материнский мир, на котором данная раса сформировалась.
Больт не успел ответить: из подъезда пансиона быстро вышел встревоженный Лок.
– Их там нет, – сообщил он. – Хозяин клянется, что они у него вообще не появлялись, но глаза у него при этом какие-то хитрые.
– Что значит хитрые? – не понял Кай.
Лок сморщился.
– Ну, они у него были… можешь мне поверить.
– …Я тебе верю. Но куда они делись?
Зорган прикусил нижнюю губу. На его лице отразилось отчаяние; Каю показалось, что он не решается говорить из-за присутствия Больта.
– Ну же, – подбодрил он Лока, – что?..
– С ними что-то случилось. Что-то нехорошее. Я чувствую, понимаешь?
Кай уже знал, что вечно задумчивая «ошибка природы», как он называл про себя младшего Зоргана, действительно умеет чувствовать нечто, неподвластное ему уму. Как-то раз в его голову закралась шальная мысль, что Лок каким-то образом улавливает мифические хронособытийные волны – в одной из своих последних работ безумец Декмар предположил их существование и, конечно же, был в очередной раз высмеян. Лорду Харкаану уже давно было не до смеха.