Если ты хотел стать командиром, а твое образование было недостаточным, чтобы сразу получить статус кандидата в офицеры, ты становился кандидатом в унтер-офицеры, по-немецки это звучало как «фанен-юнкер унтер-офицер». На солдатском погоне у тебя появлялась серебристая «лычка», как у ефрейторов Советской Армии, и тебя ускоренно начинали готовить на должность командира отделения. Если образования хватало, то ты становился фанен-юнкером офицером и у тебя на погоне было две серебристые «лычки», а сами погоны имели знаки различия тех званий, которые ты получал по мере прохождения службы и занятия соответствующих должностей.
Если я правильно понимаю, то «фанен-юнкер офицер», полностью подготовленный и уже имеющий фельдфебельское звание, получал статус «фенрих», т. е. чуть-чуть не офицер; если смотреть на это с другой стороны, фенрих имел статус офицера, ожидающего вступления в должность (скажем, обер-фенрих отличался тем, что воротник его фельдфебельской формы был уже без унтер-офицерского и фельдфебельского галуна, ремень — офицерский, а на фуражке — серебряный офицерский шнур).
Выше я написал, что если человек поступал на службу в немецкую армию с желанием посвятить ей всю свою жизнь, то его начинали ускоренно и целенаправленно учить. Вопрос — кто, какие преподаватели? В немецкой армии не было никаких преподавателей, соответствующего кандидата учили все, кто мог его научить тому, что обязан знать офицер. Так, к примеру, Винцер, будучи фельдфебелем, преподавал на курсах офицеров запаса. Он не учил их «вообще», он был командиром взвода противотанковых пушек и на курсах, организованных на базе его взвода, учил будущих пехотных офицеров запаса устройству противотанковых орудий и тактике их использования.
О военном деле немецкие офицеры знали очень много, и всему этому их учили на практике, образно, давая не знания, а умение исполнять то или другое. Чтобы не тратить время офицеров полка на индивидуальное обучение будущих офицеров, для всех кандидатов полка в подразделениях, соответствующих очередной теме обучения, организовывали кратковременные курсы, на которых их всех вместе обучали.
Снова возьмем пример из воспоминаний Винцера. Еще на первом году службы он определился, что хочет стать не бойцом (ефрейтором), а командиром — фельдфебелем, поскольку образовательный ценз не давал ему права сразу претендовать на должность офицера. Однако рейхсвер готовил офицерские кадры, и с Винцером произошло следующее: «Вскоре после того, как я вернулся из этого внеочередного отпуска в свою часть, меня вызвали к командиру роты. Там уже собралось несколько унтер-офицеров и солдат. Нам задали вопрос, который мы сначала не приняли всерьез, но затем пришли в восторг:
— Кто из вас хотел бы стать офицером?
Когда все мы — вначале не сразу, а потом единодушно — подняли руки, капитан сказал:
— Не радуйтесь преждевременно, это еще далеко не решенное дело! Пока только краткий опрос, ничего больше. Я просто хотел выяснить, намерены ли стать офицерами те из вас, которые, возможно, для этого пригодны. Благодарю вас, вы можете разойтись. Кроме того, прошу вас об этом никому не говорить!
Все это длилось минуты две. Тем временем мы были зарегистрированы, и вскоре нас стали направлять на различные курсы обучения.
Началось со специального обучения в качестве связных. За этим последовал курс по технике разведки, затем — изучение пулемета; одновременно нас использовали как загонщиков на офицерской охоте, потом откомандировали в качестве ординарцев в офицерский клуб, чтобы ознакомить нас с той обстановкой, в которой мы позднее можем оказаться.
Однажды меня зачислили в группу, которая в уединенном и замаскированном ангаре тренировалась на деревянном орудии. Мы видели эту пушку впервые, и нам строго-настрого приказали никому о ней не говорить. У нее были обитые железом деревянные колеса, словно она предназначалась для конной тяги: В действительности ей позднее придали резиновые шины и она стала известна в качестве 37-миллиметрового противотанкового орудия. При деревянной пушке имелся предусмотренный для этого орудия затвор, и мы учились заряжать и разряжать, используя учебные снаряды должного калибра.
…С большим усердием я проходил очередной курс обучения. Он все больше приближал к желанной цели тех из нас, кто в свое время рапортовал командиру о готовности стать офицером. К изучению тяжелых пулеметов и нового, еще засекреченного оружия прибавилось обучение приемам стрельбы из артиллерийских орудий непрямой наводкой.
…Этот парад был последним служебным заданием, выполненным мною в составе 5-й роты. Тотчас же после возвращения я был переведен для дальнейшего обучения и использования в качестве командира отделения в 8-ю пулеметную роту».
Замечу, что все это было на втором году службы, Винцер еще даже звания «старший стрелок» не получил, а его уже, помимо собственно обучения, начали стажировать в качестве командира. В конце концов, не через 4 года, а через 3,5 его производят в ефрейторы: «Присвоение мне звания ефрейтора совпало с переводом в 14-ю противотанковую роту. Я рапортовал командиру роты:
— Ефрейтор Винцер переведен в 14-ю роту!
— Когда вы произведены в ефрейторы?
— Десять дней назад, господин капитан!
— Вы будете командиром орудия. Вы уже знакомы с новыми противотанковыми пушками?
— Так точно, господин капитан. Я обучался этому два года.
Вопрос был излишним — на столе лежало мое личное дело. Я заметил, что командир его изучил, когда он продолжал:
— Вы вообще прошли ряд различных курсов обучения. Имеете ли вы водительское свидетельство?
— Нет, господин капитан!
— Немедленно наверстать. Явитесь к заведующему техническим имуществом! После службы — курсы шоферов, понятно?
— Так точно, господин капитан!
Все частные школы шоферов в городе были привлечены к делу, и мы ежедневно до поздней ночи набирали наши учебные километры, разъезжая по городу и окрестностям. Примерно за две недели я с успехом закончил и этот курс».
Заметьте, что учиться на офицера очень часто приходилось во внеслуже6ное время, как в данном случае при получении водительских прав. Но у Винцера в связи с его стажировками на командирских должностях уже давно звание не соответствовало должности, поэтому после окончания курсов шоферов его немедленно производят в унтер-офицеры, причем с того же дня, что он был произведен в ефрейторы. Как видите, ввиду того, что Винцер выбрал командирское направление службы, ему не только не пришлось выслуживать звания обер-ефрейтора, гаупт-ефрейтора, штабс-ефрейтора, но он и ефрейтором, по сути, не служил — это были не его, командира, звания.
Вообще-то немецких офицеров и солдат обучали очень старательно. К примеру, Винцер пишет, что они обучали солдат лазить по деревьям — в Советской Армии я о таком упражнении и не слыхал. А тех, кто хотел стать офицерами, гоняли без жалости, после службы заставляли работать фактически официантами в офицерском клубе, чтобы будущие офицеры учились тому, как офицер должен себя вести вне службы. Винцер вспоминает: «Нашему командиру, австрийцу по происхождению, представлялось более важным, чтобы мы научились вести себя как «благородные господа».