Думаю, что если бы поименованные здесь страны узнали, что они фигурируют в этом договоре, то они все взвились бы от негодования – ведь это Соглашение прямо попирало их независимость. Начнем по порядку.
Когда после Первой мировой войны определяли границы Польши, то ей отрезали от Германии «коридор» – полосу земли к Балтийскому морю. Но на побережье этого коридора не было порта, и поэтому от Германии отрезали еще кусок – дельту Вислы с портом и городом Данциг. Но Польше его не передавали! Это была территория вольного города со своей валютой (гульденом), своим самоуправлением, и из 400 тыс. жителей Данцига 95% были немцами. У Польши с Данцигом был таможенный союз, и внешние дела Данциг вел через Министерство иностранных дел Польши. (СССР имел с Данцигом дипломатические отношения с 1924 г.) Данциг находился под защитой Лиги Наций (тогдашней ООН), и в нем был Верховный комиссар Лиги Наций для решения споров между Данцигом и Польшей [137] . Польша привыкла считать его своей собственностью, имела в Данциге свою военную базу, но ведь город-то оставался немецким. Пока Польша не задействовала на своем побережье порт Гдыню, немцев Данцига такое положение устраивало, поскольку они переваливали весь морской экспорт и импорт Польши (2/3 от всего объема внешней торговли). Но с 1928 г. Польша начала направлять свой экспорт в Гдыню, экономическое положение Данцига резко ухудшилось, Лига Наций заставила Польшу выделить Данцигу квоту в грузообороте [138] , но уже сам факт того, что Польша в любой момент могла удушить Данциг экономически, поставил вопрос о возвращении его в Германию. Действительно, если у Польши уже был свой порт, то зачем тогда держать Данциг в состоянии вольного города? Доводов в защиту принадлежности Данцига Польше у поляков не было, вот, скажем, Риббентроп докладывал о своем разговоре с Беком 6 января 1939 г.:
«В ответ на это я разъяснил господину Беку следующее:
1. Как фюрер уже сказал, превыше всего для германской стороны ее безусловное стремление к окончательной, широкой и продиктованной великодушием консолидации взаимных отношений.
2. В связи с этим имеют значение три проблемы:
а) Непосредственно германо-польские отношения. Здесь мне представляется следующее решение:
Возвращение Данцига Германии с обеспечением всех экономических интересов Польши в этом районе, причем с наибольшей щедростью. Связь Германии с ее провинцией – Восточной Пруссией через экстерриториальную автостраду и железную дорогу. За это в качестве компенсации со стороны Германии – гарантия коридора и всей польской собственности, то есть окончательное и прочное признание взаимных границ». [139]
И 26 января Риббентроп снова убеждает:
«Г-н Бек, сказал я, должен понять, что пожелания немецкой стороны чрезвычайно умеренны, поскольку отторжение ценнейших частей германской территории и передача их Польше, осуществленные по Версальскому договору, и по сей день воспринимаются каждым немцем как огромная несправедливость, которая была возможна лишь во времена крайнего бессилия Германии. Если опросить 100 англичан или французов, то 99 из них без всякого согласились бы с тем, что возвращение Данцига, а также как минимум коридора является само собой разумеющимся требованием немецкой стороны.
На г. Бека мои доводы произвели впечатление, однако он снова сослался на то, что следует ожидать самого сильного политического сопротивления внутри страны, вследствие чего он не может оптимистически расценивать это дело; все же, сказал Бек, в дальнейшем он намерен серьезно обдумать наше предложение.
Я условился с г. Беком, что, если Лига Наций прекратит выполнение своих функций в отношении Данцига прежде, чем между Германией и Польшей будет заключен договор, включающий и Данциг, мы установим с ним контакт, чтобы найти решение, позволяющее выйти из этой ситуации». [140]
Немудрено, что Галифакс и Рачинский спрятали Данциг в секретный протокол – как воспринял бы мир известие, что Польша и Великобритания развязали мировую войну из-за того, что им не принадлежало, – из-за Данцига – из-за того, что фактически присвоила себе Польша, проигнорировав Лигу Наций? Пойдем далее.
Оставим Великобритании Голландию и Бельгию и рассмотрим попавшую в протокол Литву. Литве, конечно, как я уже писал, любить Германию было не за что, но поляков Литва просто ненавидела. Напомню, что поляки в 1920 г. нагло, вопреки требованию Антанты, отобрали у Литвы ее столицу – Вильнюс (тогда Вильно).
Такой вот маленький штрих к польско-литовским отношениям. Маршал Пилсудский любил свою мать и перед своей смертью завещал перенести ее тело с литовской территории в тогда польский Вильно (сердце Пилсудского похоронено в могиле матери, а тело – в Кракове). Поскольку дипломатических отношений не было, то поляки запросили Литву через своего посла в Риге. Литве в таком вопросе отказать было невозможно, но поехать за телом должны были племянник Пилсудского и адъютант Пилсудского в чине капитана. Поляки догадались спросить, можно ли этому капитану появиться в Литве в польском мундире, и Каунас запретил, поскольку возможна «порча этого мундира людьми, недоброжелательно относящимися к Польше» [141] . Поляки в этом смысле были уники – не было ни одного соседа, относящегося к ним хотя бы равнодушно.
И вот теперь Польша согласно статье 2 соглашения с Великобританией тайно взялась защищать независимость Литвы без ее согласия на это, да еще и не ту независимость, которую хочет Литва, а ту, которую хочет Польша. Еще раз сравните эту наглость с протоколом о разделе сферы интересов между Германией и СССР, который и близко не посягал на независимость ни одной страны.
Ведь по пакту Галифакс – Рачинский Польша могла спокойно наблюдать, как Германия захватывает Литву, чтобы выйти к границам СССР, поскольку могла считать, что это не угрожает ее, Польши, безопасности. Но затем, когда Германия обессилит в войне с СССР, потребовать у Германии Литву себе, угрожая войной с собой и Англией. Потребовать и этим «восстановить независимость» Литвы таким образом, чтобы это не угрожало Польше. Как иначе истолкуешь § 2 статьи 2 пакта Галифакс – Рачинский?
Что касается желания Великобритании якобы вскоре заключить военный союз с Латвией и Эстонией, отмеченное в секретном протоколе к пакту Галифакс – Рачинский, то это неприкрытая провокация с целью дать Германии повод оккупировать или подчинить себе эти государства. Ведь за четыре месяца до этого, 17 апреля 1939 г., СССР официально предложил Великобритании создать военный союз, по которому:
«1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5—10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.