Book.

8. Воскресенский химкомбинат;

9. Бобриковский химкомбинат;

10. Невский комбинат суперфосфатов;

11. Ярославский резиновый комбинат;

12. Саратовский комбайновый завод;

13. 1-й Московский государственный шарикоподшипниковый завод;

14. Ростовский завод сельскохозяйственного машиностроения;

15. Горьковский завод револьверных станков;

16. Московский завод «Фрезер»;

17. Красноуральский медеплавильный комбинат,

18. Кузнецкий металлургический комбинат.

Всего 518 предприятий. Кроме этого пущены 143 новые угольные шахты, 33 новых трубопрокатных завода, 24 новых крекинга, 7 новых цементных заводов.

На 1933–1934 годы перешло строительство Магнитогорского металлургического комбината, Ново-Липецкого металлургического завода, Криворожского металлургического завода, завода «Запорожсталь» и завода «Азовсталь» [412] .

В среднем каждый год первой пятилетки вводилось мощностей для выплавки 1 млн. 125 тысяч тонн чугуна в год, для выплавки 690 тысяч тонн стали, для выпуска 425 тысяч тонн проката, для добычи 14,2 млн. тонн угля. На электростанциях в среднем ежегодно устанавливались новые генераторы мощностью 693 тысячи кВт [413] .

Основные итоги первого пятилетнего плана можно представить в виде таблицы [414] :

*Выполнение оптимального варианта плана.

**Выполнение отправного варианта плана.

Критики Сталина утверждают, что задания пятилетнего плана выполнены не были. Но, однако, цифр, которые бы подтверждали этот тезис, они не приводили. Вместо этого в ход были пущены заявления Сталина и Орджоникидзе на XVI съезде о том, что нужно ради успеха индустриализации резко увеличить объем промышленной продукции, особенно выплавку чугуна и стали, производство автомашин и тракторов. Сталинское заявление я уже цитировал в соответствующем месте. Из него-то, из этой цифры 17 млн. тонн чугуна и кое-каких других цифр, критики Сталина выводят, что якобы задания пятилетнего плана выполнены не были.

Тут нужно сказать, что далеко не все слова вождя являются политическими установками и заданиями. Даже во времена Сталина, даже в то время, когда он сосредоточил в своих руках власть над государством, не всякое его слово было директивой. Нередко он просто высказывал свое личное мнение, пожелания и, редко правда, даже размышлял вслух. Для того чтобы слово стало директивой, нужно было решение съезда, Пленума ЦК или Политбюро ЦК. В данном же случае слова Сталина к пятилетнему плану не имели никакого отношения, поскольку были произнесены через три месяца после окончательного утверждения плана.

Кроме того, сам пятилетний план состоял их двух частей: отправного и оптимального. Действовал и тот и другой, и по замыслу плановиков, реальное выполнение его должно было в запланированных условиях быть на уровне заданий оптимального плана или, по крайней мере, между отправным и оптимальным вариантами. Как видите, замысел двух вариантов плана вполне оправдался. На деле оказалось, что реальное производство даже в таких отраслях, как черная металлургия и добыча угля, перевыполнило задания отправного варианта плана. А в большинстве отраслей, особенно в тех, которые или создавались заново, или существенно реконструировались, был перевыполнен оптимальный вариант плана. Вот это перевыполнение, как видно из таблицы, большей части статей первого пятилетнего плана и позволило Сталину заявить о выполнении пятилетки в четыре года и приступить к подведению итогов пятилетки не в 1933 году, а на год раньше, в 1932 году.

Это перевыполнение планов было достигнуто высокими, очень напряженными темпами, строительными и монтажными штурмами. При строительстве новых заводов людей особенно не жалели. Критики со всех сторон говорили, что нужно было сбавить темпы, что нужно было сначала обеспечить нужды людей. Сталин же, подводя итоги строительства промышленности, коснулся вопроса темпов этого строительства и вопроса, что предпочесть: развитие тяжелой индустрии или производство предметов потребления:

«Нам говорят, что все хорошо, построено много новых заводов, заложены основы индустриализации. Но было бы гораздо лучше отказаться от политики индустриализации, от политики расширения производства средств производства или, по крайней мере, отложить это дело на задний план, с тем чтобы производить больше ситца, обуви, одежды и прочих предметов широкого потребления.

Предметов широкого потребления действительно произведено меньше, чем нужно, и это создает известные затруднения. Но тогда надо знать и надо отдавать себе отчет, к чему бы нас привела подобная политика отодвигания на задний план задач индустриализации. Конечно, мы могли бы из полутора миллиардов рублей валюты, истраченных за этот период на оборудование нашей тяжелой промышленности, отложить половину на импорт хлопка, кожи, шерсти, каучука и т. д. У нас было бы тогда больше ситца, обуви, одежды. Но у нас тогда не было бы ни тракторной, ни автомобильной промышленности, не было бы сколько-нибудь серьезной черной металлургии, не было бы металла для производства машин, и мы были бы безоружны перед лицом вооруженного новой техникой капиталистического окружения.

Мы лишили бы себя тогда возможности снабжать сельское хозяйство тракторами и сельхозмашинами, стало быть, мы сидели бы без хлеба.

Мы лишили бы себя возможности одержать победу над капиталистическими элементами в стране, стало быть, мы неимоверно повысили бы шансы на реставрацию капитализма.

Мы не имели бы тогда всех тех современных средств обороны, без которых невозможна государственная независимость страны, без которых страна превращается в объект военных операций внешних врагов. Наше положение было бы тогда более или менее аналогично положению нынешнего Китая, который не имеет своей тяжелой промышленности, не имеет своей военной промышленности и который клюют все, кому только не лень» [415] .