Как видите, автодорога из Могилева на Минск охранялась элитными немецкими войсками, а в месте прорыва 23-й бригады к автодороге положение ухудшилось еще и тем, что эта немецкая дивизия заняла оборону вдоль естественного препятствия для танков — вдоль насыпей и дефиле железной дороги Могилев — Орша. Единственным удобным местом для преодоления танками железнодорожной насыпи был переезд № 10, располагавшийся в 12–15 километрах от автомобильной дороги Могилев — Минск. И именно с этого переезда и начался кровавый бой 23-й гвардейской танковой бригады по оседланию автодороги Могилев — Минск, бой, который непрерывно длился 3,5 часа, а не трах-бах, как тот бой, который лично себе выдумал в подвиг Марьяновский.
Бригада шла к переезду колонной, первый танковый батальон был впереди, а от него была послана головная походная застава (ГПЗ) — взвод танков и взвод автоматчиков с отделением саперов на «Студебеккере». Задача заставы — предупредить колонну 23-й бригады о наличии врага, а если враг атакует, то попытаться задержать его, дав бригаде развернуться в боевые линии. ГПЗ командовал командир первой роты первого танкового батальона гвардии старший лейтенант Иван Васильевич Фотин, 1915 года рождения, которого в селе с неразборчивым названием Путятинского района Рязанской области ждала жена Евдокия Ивановна. Но не дождалась, поскольку в последовавших за этим боем боях гвардии старший лейтенант Фотин был убит. Так вот, днем 27 июня не Марьяновский, а старший лейтенант Фотин не стал выжидать подхода главных сил бригады, а смелым маневром своими малыми силами атаковал немецкую засаду на переезде.
В журнале боевых действий (обратная сторона стр.41) записано (эпизод 12):
«В 16.30 бригада приступила к выполнению поставленной задачи. Достигнув разъезда № 10, высланная вперед головная походная застава, начальник гвардии старший лейтенант Фотин, столкнулась с противником, старший лейтенант Фотин принимает решение с хода развернуться в боевой порядок и стремительной атакой сбить противника с занимаемого рубежа, обеспечив беспрепятственное продвижение главных сил. Атака ГПЗ, благодаря хорошему управлению была исключительно удачной, уничтожено танков Т-4 — 1, орудий ПТО — 2, автомашин — 5, ГПЗ потерь не имела».
Воспользовавшись подвигом старшего лейтенанта Фотина, бригада атакует подразделения элитной дивизии немцев, охранявшие автодорогу Могилев — Минск, и на пути к этой дороге выбивает немцев из деревень Жуково, Застенки и Пашково, и только к 19.00 выходит на южную окраину Пашково, от которой до дороги Могилев — Минск было еще около километра.
Здесь бригада выстраивает свои силы параллельно дороге (эпизод 13), и, как видно по тактическим знакам на схеме этого боя, оба танковых батальона бригады выдвигались от Пашково к дороге Могилев-Минск рядом и уже в развернутом строю. То есть, каждый танк бригады сначала двигался немецкой колонне во фланг — поперек дороги, а не вдоль, как об этом написано в наградном листе Марьяновского. А приблизившись к колонне на 300–500 метров и заняв на этом расстоянии боевые позиции, танки, мотострелки и артиллерия бригады в течении часа расстреливали немецкие войска, двигавшиеся по автодороге, и только уничтожив их огнем, вышли на саму дорогу, оседлав ее, и только после этого развернулись на ней по направлению к Могилеву.
Журнал боевых действий (обратная сторона с. 41) повествует об этом бое так (эпизод 14).
«Главные силы бригады, используя успех головной походной заставы, перешли в стремительное преследование и в 19.00 достигли юж. окр. Мал Пашково, ударом во фланг атакуют и уничтожают двигающуюся колонну автомашин пр-ка с артиллерией в составе 250 автомашин, 15 орудий разных калибров и 2-х рот пехоты, по шоссе Могилев-Минск. В 20.00 бригада прочно седлает шоссе, поворачивает фронт на 90° и к 21.00 выходит на рубеж свх. Казамировка, дет Коммуна. В этом бою был тяжело ранен гвардии полковник Ершов, убит к-р 2-го батальона гвардии майор Погодин. Командование бригады принял на себя заместитель командира бригады по строевой части гвардии подполковник Копылов».
Как видите, в реальности не было ничего, что хотя бы как-то напоминало лживые фантазии Марьяновского и его наградного листа, — колонну на дороге атаковал не батальон под командованием Марьяновского, а вся бригада, и не внезапно, а после того, как бригада сначала пробилась к дороге в ходе жесткого и кровавого боя с элитной дивизией немцев. И танки не гусеницами давили автомашины, а расстреляли их во фланг из пушек и пулеметов. В результате этого непрерывно длившегося 3,5-часового боя бригада потеряла 4 танка, командира второго танкового батальона и, что особенно трагично сказалось впоследствии, командира бригады Ершова. Реальный подвиг бригады в сотни раз превосходит ложь Марьяновского о своем подвиге, и снова возникает вопрос, почему Марьяновский, фантазируя про семерых немцев, убитых им лично из пистолета, и про подводные танки, не описал то, что было на самом деле? Почему не написал, что бригада с боями 15 километров пробивалась к дороге? Ведь реальность была более героической, нежели его глупые фантазии. Ответ напрашивается тот же — его не было в эти дни в бригаде, а когда он прибыл, то ему рассказали о трофеях, которые бригада взяла на дороге Могилев — Минск, но не рассказали, как эти трофеи были добыты, и он себе подвиг придумывал сам.
Далее Марьяновский о своем подвиге рассказывает следующее (эпизод 15).
«Однако, несмотря на огромные потери, фашистам удалось перегруппировать свои силы и подтянуть свежие войска. Развернулись тяжелейшие кровопролитные бои, которые продолжались несколько суток. В ходе этих боев враг предпринимал бешеные усилия, чтобы вырваться из стального кольца окружения.
В этих боях был тяжело ранен командир нашей танковой бригады полковник Ершов, убит командир второго батальона майор Погодин, погиб командир противотанковой батареи капитан Гапа. Был ранен и я. Но, к счастью, остался в строю. Командование 49-й армии, в составе которой находилась наша бригада, приказало все танки сосредоточить в первом батальоне и подчинить мне. Время шло, бои не утихали. В один из дней гитлеровцы пошли на чудовищное злодеяние. Из окрестных деревень они согнали на шоссе стариков, женщин и детей и погнали их, кричащих и плачущих, впереди своих войск. Они знали, что советские танкисты не будут стрелять по своим людям, и надеялись таким образом пробить брешь в советских войсках.
Эта картина потрясла наших воинов. Часть пехотинцев дрогнула. Я, боясь, что это может обернуться большой бедой, выскочил из танка, и мне удалось из горящей штабной машины выхватить гвардейское знамя бригады и высоко поднять его. В это время танковый взвод старшего лейтенанта Наконечного нанес внезапный удар с фланга и отсек советских людей от фашистских войск. Наши люди были спасены.
Поднятое мною гвардейское знамя вдохновило наших воинов. В едином порыве танкисты, пехотинцы, артиллеристы обрушились на врага. К исходу четвертого дня фашисты сдались.
За эти бои командование представило меня к званию Героя Советского Союза».
Эти «воспоминания» Марьяновского, по своей наивности пригодные только для тогдашнего журнала «Мурзилка», трудно комментировать, хочу лишь обратить внимание, что всю жизнь Марьяновский полагал, что бой с вырывавшимися из Могилева немцами длился четыре дня и происходил в какой-то сельской местности с окрестными деревнями. Между тем от рубежа обороны бригады до Могилева оставалось всего 1000 метров (сейчас это квартал собственно Могилева) и все окрестные деревни уже заняли советские войска, а немцы цеплялись только за городские кварталы. Кроме этого, Марьяновский считал, что Погодин был убит, а Ершов ранен не во время прорыва к автодороге, а именно в этом четырехдневном бою, начавшемся 28 июня. И это несоответствие можно объяснить только тем, что Марьяновского в бригаде во время этого боя не было, а когда он приехал и узнал о потерях под Могилевом, то не озаботился уточнить, когда именно выбыли из строя Погодин и Ершов.