Book.

А лондонская газета «Ньюс кроникль» от того же числа писала: «Утверждение, что германские коммунисты имели какое-либо отношение к пожару, просто вздор и глупость…»

Кто же были главные действующие лица в этом заговоре?

План поджога сочинил фанатический поборник провокаций Йозеф Геббельс. Руководство всей операцией осуществлял Герман Геринг. Отряд поджигателей вел «убийца из-за угла», исполнитель приговоров тайного фашистского трибунала — Эдмунд Гейнес. Орудием же оказался полуслепой юноша Маринус ван дер Люббе. Без помощи нацистов он никак не мог попасть в рейхстаг. Во всех своих сообщениях о пожаре правительство Гитлера старательно обходило вопрос о том, каким образом это случилось. Оно рассчитывало на то, что почти никто из немцев и иностранцев не знаком с процедурой пропуска в рейхстаг, с теми формальностями, которые при этом выполнялись. Все посетители заносились в особые списки на основании заполненных ими бланков. Проникнуть в здание с какими-либо посторонними предметами было просто невозможно.

Как показало полицейское расследование, во всем рейхстаге, от подвального этажа до купола, были заложены горючие материалы, состоявшие из зажигательных факелов, а также различных препаратов, куда входил деготь. Они были размещены в кожаных креслах, под печатными материалами, у дверей, занавесок, деревянных обшивок и около других легко воспламеняющихся предметов.

Каким же все-таки образом в здание, имевшее строжайшую пропускную систему, могло беспрепятственно проникнуть столько людей, причем снабженных канистрами и приставными лестницами (этот факт установлен следствием)? Оказалось, что из подвала рейхстага, где находилась котельная, можно было попасть в подземный коридор, который заканчивался в здании Дворца председателя рейхстага, которым был не кто иной, как Герман Геринг.

Арестованный позднее по другому делу некий уголовник Ралль заявил на следствии: «В феврале я был членом личной охраны Карла Эрнста (одного из руководителей СА) и участвовал в поджоге рейхстага». При этом он изложил все с мельчайшими подробностями, называя даже имена участников поджога. Ралль сообщил, что в день пожара Эрнст вызвал к себе десятерых штурмовиков из своей личной охраны, способных выполнять самые «деликатные» поручения, снабдил их планом внутренних помещений рейхстага и поставил задачу поджечь здание. Их привезли во Дворец председателя рейхстага, приказали спуститься в подвал, где они прождали несколько часов. Затем каждому из них выдали по коробке с зажигательной смесью. Около десяти вечера группа через подземный коридор проникла в здание рейхстага и рассыпалась по пустынным залам, закладывая повсюду зажигательную смесь. Все это заняло не более десяти минут, и тем же путем она вернулась во Дворец председателя рейхстага. Параллельно была проведена другая операция — по «запуску» в рейхстаг ван дер Люббе, который в тот момент, видимо, находился в состоянии наркотического опьянения.

После того как показания Ралля стали известны гестапо, Геринг поручил заместителю берлинской полиции и своему фавориту Рудольфу Дильсу немедленно устранить все возможные непредвиденные осложнения по делу о поджоге, о чем сообщал в своих воспоминаниях хорошо информированный Ханс Бернд Гизевиус. Через некоторое время был найден труп Ралля. Ликвидировали также других свидетелей и участников поджога.

Первый шеф гестапо Рудольф Дильс

Центральный корпус рейхстага сгорел дотла, зал заседаний со всеми трибунами и кулуарами уничтожен.

На Лейпцигском процессе национал-социалисты во главе с Герингом тщетно пытались доказать, что поджог стал чудовищным террористическим актом большевиков в Германии. Будто бы полиция при обыске в доме имени Карла Либкнехта нашла инструкции по проведению коммунистического заговора по образцу русских коммунистов. Согласно этому мифическому плану должны были быть подожжены правительственные здания, музеи, дворцы и наиболее важные предприятия. В инструкциях будто бы рекомендовалось во время беспорядков и столкновений гнать впереди групп террористов женщин и детей и по возможности даже семьи полицейских. Поджог рейхстага воспринимался как сигнал к кровавому восстанию и гражданской войне. Уже во вторник в четыре утра должны были начаться в Берлине большие погромы и террористические акты против отдельных личностей, частной собственности, мирного населения.

Несмотря на всю абсурдность этих заявлений, разоблаченных на Лейципгском процессе Георгием Димитровым, которого даже нацистский суд вынужден был под давлением общественности оправдать, как и его товарищей Эрнста Тоглера, Благоя Попова и Васила Танева (приговорили к смертной казни только ван дер Люббе), в общегосударственном масштабе в Германии начались преследования левых партий, прежде всего коммунистов и социал-демократов.

Гитлер в своей книге «Моя борьба», а также во всех заявлениях, речах и выступлениях называл коммунистов и социал-демократов своими главными врагами.

Германская коммунистическая партия в последние годы непрерывно росла. В первом туре президентских выборов в марте 1932 года ее кандидат Эрнст Тельман получил 4 миллиона 960 тысяч голосов. На выборах в рейхстаг 31 июля 1932 года число голосов коммунистов возросло до 5 миллиона 300 тысяч. На выборах 6 ноября 1932 года оно достигло 6 миллионов. Выборы, предстоявшие 5 марта 1933 года, предсказывали коммунистам самые лучшие прогнозы. Почти вся мировая пресса была уверена, что ряды коммунистической партии Германии заметно пополнятся ее новыми членами.

В социал-демократическом лагере нарастало недовольство. Непрекращавшиеся фашистские провокации, пассивность профсоюзных и партийных лидеров, допустивших, чтобы их министры в Пруссии были выгнаны из министерства армейским капитаном и тремя солдатами, — подобные факты толкали широкие массы социал-демократических избирателей к коммунистам.

Не менее велико было недовольство в лагере национал-социалистской рабочей партии. На ноябрьских выборах 1932 года Гитлер потерял более 2 миллионов голосов. Процесс разложения ускорился. После прихода фюрера к власти его приверженцы ожидали коренного поворота в лучшую сторону. Но этого не случилось. Национал-социалистам угрожала опасность дальнейшего отхода их избирателей в коммунистический лагерь.

Штурмовик охраняет захваченных противников нацистов. 1933 г.

Поэтому совершенно не удивительно, что Гитлеру просто необходимо было организовать какую-либо колоссальную провокацию. И он поручил ее выполнение Герману Герингу, чтобы расправиться с основными своими противниками.

Глядя на огонь, пожиравший здание рейхстага, Гитлер заявил: «Никто не помешает нам теперь уничтожить коммунистов». 31 января 1933 года Геббельс записал в своем дневнике: «На совещании у Гитлера были намечены основные направления борьбы с красным террором. Когда коммунисты начнут свою революцию, мы неожиданно ударим в самый неподходящий для них момент» [11] . Итак, следовало дождаться «революции», но она не начиналась. И вот за неделю до выборов вспыхнул рейхстаг. Лучшего случая для себя нацисты не могли и придумать.