Промышленное предприятие в СССР не стало чисто производственным образованием. Оно было, как и община в деревне, центром жизнеустройства. Вполне естественным процессом, вытекающим из культурного генотипа и опыта трудового коллектива стало создание на самом предприятии и вокруг него обширной системы социальных служб — жилищно-коммунального хозяйства, учреждений здравоохранения, объектов культурного назначения, детских дошкольных учреждений и пионерских лагерей, подсобных хозяйств и рабочих столовых. Через эту систему работники предприятия получали значительный объем благ на нерыночной основе.
Начиная реформу, правительство России и его иностранные консультанты выразили резко отрицательное отношение к практике предприятий предоставлять социальные услуги своим работникам и местному населению, тем более «натурой». Эта практика справедливо рассматривалась как «патология нерыночной системы». Советский завод был производственным организмом, неизвестным на Западе. Эксперты ОЭСР, работавшие в РФ в начале 90-х годов, не могли понять, как устроено это предприятие, почему на него замыкаются очистные сооружения или отопление целого города, почему у него на балансе поликлиника, «подсобное хозяйство» в деревне и жилые дома.
Действительно, одним из важных принципов рыночной экономики является максимально полное разделение производства и быта. Вебер писал о промышленном капитализме: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности» [13, с. 51]. На предприятии как центре жизнеустройства нарушались оба эти условия — элементы «быта» находились в порах «производства» и не вполне отражались в рациональной бухгалтерской отчетности.
Заметим, что к этой «патологии» промышленного предприятия в равной мере критически относились и ортодоксальные марксисты, которые считали ее проявлением «грубого общинного коммунизма» (или «феодального социализма»), в котором Маркс видел реакционные черты общинных отношений. Однако борьба против нее партийных органов в советское время не была успешной.
С 1992 г. стали предприниматься политические действия по изменению самой структуры предприятия как институциональной матрицы — у предприятий стали изымать социальные службы. Речь шла об изменении всего жизнеустройства предприятия и окружающей его местности (часто целого города). При этом эксперты признавали, что в реальной экономической ситуации это будет означать резкое ухудшение жизни большинства населения.
После 1993 г. произошло резкое снижение расходов предприятий на социальные нужды. Однако гораздо более важен тот факт, что, несмотря на тяжелейшее финансовое положение, предприятия даже после приватизации продолжали сохранять ядро социальной инфраструктуры. В неблагоприятных условиях предприятия «ушли в оборону», лишь сократив свою социальную инфраструктуру на второстепенных участках.
Именно во взаимоотношениях рабочих с предприятием (независимо от того, государственное ли оно или частное) наблюдалась уникальная черта экономической реформы в России. Производство упало вдвое, а рабочих не увольняли (практически после приватизации не было случаев массовых увольнений работников; 70 % покинувших предприятия работников ушли по собственному желанию). Зарплату рабочим не платили по полгода — а люди приходили на предприятие и работали. Не было не только ожидаемого социального взрыва — не было даже социальных протестов. По оценкам экспертов Всемирного экономического форума в Давосе, в 1994 г. Россия была самой нестабильной страной, но забастовок на душу населения в ней произошло в десять раз меньше, чем в стабильной Испании.
Вот выводы «Мониторинга состояния и поведения предприятий» (конец 1995 г.), в ходе которого было обследовано 433 предприятия:
«Институциональные изменения. На абсолютном большинстве предприятий институциональных изменений в социальной инфраструктуре не происходит. В отношении детских дошкольных и оздоровительных учреждений не принимали никаких действий 61 % предприятий, объектов жилищно-коммунального хозяйства — 65 %, культурного назначения — 81 %, здравоохранения — 86 %, образовательных учреждений — 91 %…
Преобразование социальных объектов в юридические лица протекает довольно вяло. В 3 % случаев из состава предприятий с приобретением статуса самостоятельного юридического лица вышли детские дошкольные учреждения, в 4,5 % — объекты жилищно-коммунальной сферы, в 5 % — объекты культурного назначения, в 3 % — объекты здравоохранения.
Изменение затрат на содержание объектов социальной инфраструктуры в 1995 г. Затраты на содержание объектов социальной инфраструктуры, находящихся на балансе промышленных предприятий, в 1995 г. в большинстве случаев не снижались… Наибольшая доля предприятий (68 %) увеличила эти затраты по объектам социальной инфраструктуры, имеющим жизненно важное значение для работников, а именно жилищно-коммунальному хозяйству и медицинским учреждениям. Почти на 2/3 предприятий увеличились затраты и на содержание детских дошкольных и оздоровительных учреждений».
Согласно Указу Президента РФ от 10.01.1993, ведомственное жилье не подлежало приватизации и должно было быть передано на баланс местных органов власти. Средств на содержание этого жилья у местной власти не было. В результате местные органы власти очень неохотно принимали жилье на свой баланс или требовали, чтобы предприятия продолжали оплачивать его содержание и после муниципализации. Это ставило убыточные предприятия в тяжелейшее положение — на грань банкротства. У некоторых предприятий затраты на жилищную сферу в 1995 г. превысили годовой фонд оплаты труда.
Таким образом, даже неустойчивое социальное равновесие в России поддерживалось в 90-е годы за счет сохранения важных черт советского жизнеустройства — предприятия продолжали оплачивать из своих средств значительную долю расходов на содержание жилья и коммунальной инфраструктуры. Именно в этой сфере нагляднее всего проявилась социальная эффективность сращивания производства и быта работников в условиях России.
Вот конкретный случай: текстильное предприятие АО «Фатекс» в Курской области имело свой жилищный фонд — 64 дома. В 1996 г. расходы на его содержание составили для предприятия 7 млрд. руб. В сентябре 1996 г. городской комитет по управлению имуществом потребовал передать жилищный фонд в муниципальную собственность (городу). При этом за обслуживание жилья работников предприятия муниципальная специализированная фирма потребовала с АО «Фатекс» плату 26 млрд. руб. ежегодно. Это почти в четыре раза больше себестоимости обслуживания жилья собственной службой предприятия. Иными словами, соединение социальных служб с основным производством дает крупный кооперативный эффект.
Наиболее значимыми были и остаются жилищно-коммунальные услуги предприятия. В СССР промышленным предприятиям принадлежало около 20 % всей жилой площади.
«Мониторинг предприятий» показал, что к 1996 г. на 86 % предприятий институциональных изменений в службе здравоохранения не произошло, а 9 % предприятий передали свои медицинские учреждения на баланс других организаций. В большинстве случаев руководство предприятий относило медицинские услуги к категории витальных и стремилось их сохранить. Согласно обследованиям, поликлинику или медсанчасть имели в тот момент 55,6 % предприятий, медицинский стационар 11,3 % (а раньше они были на 19 % предприятий), дом отдыха, санаторий или профилакторий имели 42,3 % предприятий. Около 20 % предприятий в 1996 г. осуществляли дополнительное (помимо предусмотренного законом) медицинское страхование работников. Около 70 % предприятий оплачивали своим работникам путевки в санатории, 45,8 % предприятий оплачивали амбулаторное и стационарное обслуживание.