А законный король Казимир уже и не надеялся, что возвратится на престол. В Германии с ним сперва обошлись довольно неласково, он перебрался во Францию и постригся в монахи. Но немецкие и польские посланцы извлекли его из монастыря, папа по просьбе Генриха III разрешил короля от монашеского обета. Немцы начали войну с Чехией, отвлекли ее. В Польшу прибыл Казимир, паны и простолюдины встретили его с радостью, принялись выгонять чехов. А русские ударили на Мазовию и ее союзников. Сражения были нелегкими. Самому Яроставу и его сыновьям пришлось организовывать три похода на запад. Княжеские рати одолели ятвягов, литовцев, сокрушили и многочисленное воинство мазовецкого Моислава.
На земли побежденной Мазовии Ярослав не позарился, она была бы слишком сомнительным приобретением. Для Руси был важнее прочный мир. Государь отдал Мазовию Казимиру — сам разбирайся со своими язычниками. Польский король не знал как благодарить. В 1042 г. заключил с великим князем договор, «навечно» признал русскими Прикарпатье и другие спорные владения. Возвратил 800 человек — всех, кто еще оставался в Польше из давних пленных. Дружбу и союз скрепили двойным браком. Король брал в жены сестру Ярослава Доброгневу (Марию), а свою сестру выдавал за сына великого князя, Изяслава.
Как с семейной, так и с государственной точки зрения все сложилось удачно. Младшая дочка св. Владимира, сестренка Бориса и Глеба от болгарки, получила коронованного супруга. А положение Казимира было ох каким шатким! Даже его столица лежала сожженная и разграбленная, скромненько венчались не в Гнезно, а в Кракове. Но через жену он приобрел могущественное поровительство Ярослава, держался за русских двумя руками.
Великий князь задумывал и другой альянс. Союз с Германией уже несколько раз оказывался выгодным и эффективным, а Генрих III как раз овдовел. Ярослав ему тоже забросил предложение — почему бы не породниться? В Киеве подросла дочь государя Анна, умница и красавица. А если русский и германский монархи станут родственниками, кто сможет противостоять им? Они будут диктовать свою волю хоть чехам, хоть венграм, хоть грекам. Но… помыслы и политика Генриха были нацелены в совсем в иную сторону. Туда же, куда у его предшественников — в Италию, к блестяшке императорской короны.
Волею судеб в собственность Генриха III перешло большинство германских герцогств, казалось бы — можно установить единоличное правление. Но ему даже с Германией было возиться недосуг, он пораздавал герцогства новым вассалам. А для женитьбы, поколебавшись, выбрал Агнессу, дочь герцога Аквитанского. Властителя совсем плевенького, но ему случайно достался чисто формальный титул «короля Италии». Однако на Западе, перенявшем римский культ юридического крючкотворства, подобным формальностям придавалось важнейшее значение… Для Киева отрицательный ответ, конечно, был обидным. Ну что ж, пожали плечами. Как хотите, учтем на будущее. А дочери Ярослава Мудрого без женихов не останутся.
Церковные проблемы на Руси были ничуть не менее насущными и злободневными, чем военные и дипломатические. Св. Владимир Креститель имел возможность выбирать между Константинопольской и Охридской патриархиями. Но в 1018 г. Болгария прекратила существование, ее церковь утратила самостоятельность. Теперь волей-неволей нужно было обращаться в Константинополь. В 1020 г., сразу по окончании войн со Святополком, в Киеве появился греческий митрополит Иоанн I. Тем не менее, отношения с Византией оставались прохладными.
Ярослав знал, кто подталкивает печенежские набеги, кто подстроил нападение Мстислава. А митрополит гнул свою линию. По канонам Западной церкви главой «христианского мира» являлся папа, но по установкам Восточной — император. Все, кто вошел в ее лоно, принял крещение от греков, должны были признать себя вассалами императора. Хотя бы формально. Для начала. Ярослава это не устраивало. Унижать престиж Руси он не собирался. Впрочем, он наглядно видел, чем оборачивается подобная зависимость — на примерах болгар, грузин, армян, абхазов. Но в стране уже имелись свои, русские священники, обученные и рукоположенные от болгар. А болгарское духовенство по указу Василия II тоже вошло в византийскую церковь. Соответственно, митрополиту приходилось считаться с этими священниками, числить их вполне законными, равноправными с греками. На них-то и старался опираться великий князь, примечал лучших, выдвигал.
Один из русских, Иларион, служил в храме св. Апостолов в пригородной резиденции государя, Берестове. Беседуя с ним, Ярослав понял, что он человек умный, начитанный. Но Илариона отличала и чистая, самоотверженная Вера. В соседнем лесу он выкопал себе пещеру. В свободное от службы время уходил туда молиться в уединении, чтобы не отвлекали шум и суета большой усадьбы. Ярослав оценил эти качества и в 1027 г. приблизил к себе, сделал своим духовником. Ему нужен был именно такой. Способный разрешить душевные сомнения, подать совет, но и образованный, разбирающийся в богословских тонкостях, которыми пытались играть византийцы. А главное — свой, русский. С митропольчьими греками сокровенным не поделишься, у них даже исповедь могла превратиться в донесение в Константинополь.
Иларион стал верным и деятельным помощником государя. Налаживал перевод и переписку книг, обучение молодежи. Вместе с ним Ярослав Мудрый кропотливо занимался разработкой церковных уставов. Дело было крайне важным и не простым. С одной стороны, требовалось подкрепить авторитет церкви, наделить ее законодательными правами. С другой, провести четкую черту между духовной властью и государственной. Такую черту, за которую митрополиту и его присным заступать не положено.
Особое внимание Ярослав обращал на «черноризцев» — монахов. Греческих-то монахов на Руси почти не было. А среди русских людей хватало необученных, не подготовленных к священству, зато загоревшихся пламенем Веры, настоящих подвижников, принимавших монашеский постриг. Государь осознал, что как раз через них, не только проповедью, а делом, примером, Православие будет овладевать сердцами простых людей. В Киеве были созданы монастыри Св. Георгия и Св. Ирины, небесных покровителей великого князя и его супруги. А пещерка Илариона возле Берестова почти не пустовала. В ней поселился преподобный Антоний. О его святой аскетической жизни распространялась молва. В 1032 г. из Курска пришел благочестивый молодой человек Феодосий, присоединился к Антонию. Появились другие монахи. Так зародился Киево-Печерский монастырь.
Попытки Ярослава выдвигать национальные кадры вызывали трения с Константинополем. Хотя государь, в общем-то, руководствовался общепринятыми нормами — в XI в. в любой суверенной державе монарх обладал правом инвеституры, определять и назначать епископов. Так было и в самой Византии. Но в том-то и дело, что греки не считали Русь суверенной. Силились включать в число своих подданных: пусть и номинально, через церковную зависимость. Уступать великому князю они никак не собирались. В 1036 г. освободилось место епископа в Новгороде, и Ярослав Мудрый, преодолев сопротивление византийцев, настоял на собственной кандидатуре. Впервые провел в епископы русского богослова Луку Жидяту. Но когда повез нового владыку к новгородцам, случился тот самый массированный удар печенегов на Киев. Случайно ли так совпало?