В Киевской типографии в 1674 г. вышла книга Иннокентия Гизеля «Синопсис или краткое собрание от разных летописцев о начале славяно-русского народа», первый русский учебник истории, который считался лучшим пособием до середины XIX в. и выдержал 30 изданий. Был издан также Киево-Печерский патерик. Книги на Руси очень ценились. Большие библиотеки собирались в монастырях, в ряде приказов (особенно в Посольском), при школах, при типографии греческого языка, у царя, его детей, в домах вельмож и купцов. И есть упоминания, что библиотечки в 3–5 книг имелись даже в домах некоторых зажиточных крестьян!
Отечественных печатных мощностей для удовлетворения спроса не хватало. И много ходило книг рукописных. Или импортных — частные типографии Белоруссии и Литвы специализировались на печатании русских книг и поставке их в Россию. Как уже отмечалось, в Москве был особый ряд, торговавший только книгами, «длиной в милю». Вот и давайте попробуем покопаться в тогдашних «развалах», посмотреть, что представлял собой книжный мир XVII столетия. Юэнечно, значительную его долю составляли разные издания Библии, Евангелий, Деяний Апостолов, Псалтыри, жития святых. Но хватало и апокрифической литературы: «Слово о древе Св. Креста», «Чудо Св. Егория о змии», «Сон Богородицы», «О двенадцати муках», «Письмо Иисуса Христа», «Страсти Христовы», «Повесть о трех королях-волхвах». Ходили по Руси рукописные еретические евангелия от Варнавы, Никодима, Фомы, псалмы Соломона, песни Давида.
Среди западных переводов известны «Сказание о Сивилле-пророчице», «Александрия» Гвидона Мессинского (итальянца Гвидо де Колумпа), «Повесть о Трое», «История об Аттиле, короле угорском», рассказы из истории Рима и Византии, рыцарские романы «Повесть о Тристане», «Повесть о Бове-королевиче» (французский роман о Буовиде д’Антуане) — некоторые из этих книжек продавались на русских базарах еще и в XIX в. Существовали «Азбуковники» — наставления для учителей со значительной суммой практических знаний в разных областях, «Надзиратель» — переводная практическая энциклопедия по вопросам сельского труда и быта, «Тайная тайных, или Аристотелевы врата», «Шестокрыл», «Лопаточник», «Луцидарий», содержавшие большой багаж данных по природоведению (с примесью суеверий — но не больше, чем в тогдашней западной науке), «Стенам знаменье» — пособие по архитектуре, «Колядник», «Громник», различные «Зелейники» — энциклопедии по медицине и лекарственным растениям. А «Сонник», «Волховник», «О птице-чарове» пришлись бы впору и нынешним любительницам «оккультятины».
Часто книги привозились из-за рубежа и переводились по указаниям царя и его окружения. В 1653 г. посольству Репнина-Оболенского было заказано купйть несколько лексиконов (словарей), хронограф Пясецкого, описание Польши и ее конституцию. Ордин-Нащокин заказал в 1669 г. 82 наименования книг, не меньше покупал Матвеев. Епифаний Славинецкий по высочайшим заказам перевел на русский «Уставы гражданско-правительственные» из Фукидида, труды Плиния-младшего, две части «Географии» Страбона, «Анатомию» Везалия, «Гражданство и обучение нравов детских» Мефрета, составил сборник 120 авторов «О граде царском» и историю «Об убиении краля Аггельского» (английского). Федор Гозвинский перевел басни Эзопа, подъячий Андрей Никифоров — «Прохладный вертоград».
Издавались или изготовлялись в рукописном виде «Зерцала» — собрания историй о знаменитых людях, «Космография сиречь всего света описание» Меркатора, перевод труда В. и И. Блау «Позорище всея Вселенная или Атлас новый», «Апофегматы» и «Дела Римские» — выдержки из греческой и римской истории, «История Великих Моголов», «Фацецит» — переведенный с польского сборник смешных рассказов и шуток, «Василиологион» — персоналии ассирийских, персидских, греческих, римских царей, трактат «Музы, или Семь свободных учений в лицах». Специально для нужд дипломатии в Посольском приказе была составлена «Государственная большая книга» с родословными различных европейских и азиатских монархов, полными титулами и историей отношений России с их государствами. Тут были представлены и биографии русских великих князей. Их портреты писали изографы Иван Максимов и Дмитрий Львов, работа заняла 5 месяцев.
Из авторов второй половины XVII в. нельзя не упомянуть Св. Дмитрия Ростовского, издавшего «Четьи-Минеи» и оставившего свои записки. Аввакум Петров очень живым народным языком написал «Книгу бесед», «Книгу толкований», «Житие протопопа Аввакума». Андрей Лызлов создал «Скифскую историю», Карион Истомин — «Малый букварь», «Большой букварь», занимался поэзией. Эмигрант-молдаванин Николай Спафарий-Милеску стал автором ряда научных работ, в соавторстве с подьячим Долговым написал книгу «Хрисмологион». Были известны различного рода «хождения» — воспоминания путешественников с подробными сведениями о странах Востока, Средней Азии, Кавказа, например, записки купца Ф. А. Котова.
Существовали и фундаментальные географические работы: «Большой чертеж земли Русской» с описаниями дорог, рек и т. п., «Чертеж Сибирских земель», составленный стольником П. П. Годуновым, «Описания новыя земли сиречь Сибирского царства». Замечательным географом был архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий Любимов. Хотя он-то вообще был ученым-энциклопедистом. Знал латынь, греческий, немецкий, его библиотека насчитывала большое количество духовных и около 100 светских книг. Тут были наставления по архитектуре, «лечебники», «космографии», астрономические пособия — «Книга новое небо со звездами», «Книга о кометах». Он сам наблюдал за небесными телами через «стекло зрительное круглое в дереве». Начал строительство большого каменного собора в Холмогорах, основал кирпичный завод. По информации, собранной от «сведущих людей», составил карты Поморья и Украины, создал «Описание трех путей из Поморских стран в Шведскую землю», разрабатывал проект освоения Новой Земли.
Художественной литературой в полном понимании этого слова отечественные авторы не занимались. На Руси человек привык доверять написанному, а тем более печатному слову. И если он читал переводные романы о Тристане или Бове, то подразумевал, что где-то и когда-то они действительно жили. Придумывать героев самим и описывать их несуществующие переживания и приключения означало заведомо обманывать читателей. А ложь, по православным понятиям — страшный грех. Да и, казалось, зачем придумывать, если в жизни и без того масса интересных персонажей, важных событий, о коих можно рассказать? Иное дело сказка или притча. Тут читатель и слушатель знает «правила игры», понимает условность сюжета, ищет переносный или дидактический смысл. Поэтому отсутствие такой литературы с лихвой компенсировалось устным творчеством — былинами, старинами, сказками, которыми мы с вами зачитываемся до сих пор. А первые бытовые повести, возникшие и записанные в посадской среде как раз в XVII в., имели много общего со сказкой или притчей. И так же, как сказки, были анонимными. Это «Повесть о Савве Грудцыне», «История о Фроле Скобееве», «Повесть о Горе-Злосчастии», сатирическая «Повесть о Ерше Ершовиче», «Сказ о том, как рыбы посуху ходили», «Притча о старом муже и младой девице».
Но появилась уже и книжная поэзия. Ее родоначальником на Руси стал Симеон Полоцкий. Автор виршей, драматических произведений, учебников, богословских трактатов. Он создал «Псалтирь рифмованную», перевел и переложил стихами 10 иностранных книг. Но Полоцкий использовал принцип так называемого силлабического стихосложения, принятый в Польше. Этот принцип предполагал равное количество слогов в строках (11 или 13), смежную рифмовку соседних строк, рифмы только «женские», с ударением на предпоследнем слоге. В тогдашней Европе именно силлабические стихи считались «правильными». Но в большинстве европейских языков существуют фиксированные ударения. У поляков — на предпоследнем слоге, у французов — на последнем. А у русских — на любом. Кроме того, западная «наука» стихосложения требовала оторвать язык поэзии от «подлого употребления». И при механической пересадке на нашу почву эта «научная» система поплыла. Из-за нестыковок с ударениями стихи расползались и отличались от прозы только рифмовкой. А из-за выспренного языка долгое время оставались громоздкими и неудобочитаемыми. Пока Тредиаковский и Ломоносов не навели порядок с ударениями и размерами, а Пушкин не вернул поэзию к народному языку тех же былин и песен.