Неопытный командир батареи или сильно волнующийся от страха будет ошибаться в расчетах и долго пристреливаться, противник поймет, что по нему пристреливаются, и уйдет с этого места. В результате батарея отстреляется по пустому месту. А опытный и мужественный командир батареи пристреляется с пары выстрелов и быстро накроет цель огнем всей батареи, нанеся противнику большой ущерб.
Мужество артиллеристам, корректирующим огонь, нужно вот для чего. Противник, видя, что по нему ведет огонь артиллерия, начинает охотиться за НП командира батареи или за артиллерийскими наблюдателями, и даже если сразу не найдет их, то начинает своими орудиями обстреливать все места, на которых может находиться НП. Делается это для того, чтобы осколками порвать телефонную линию, тогда командир батареи вынужден будет связываться с батареей по радио. А радио противник быстро запеленгует и будет бить уже точно по НП. То есть командир батареи должен иметь достаточно мужества, чтобы в условиях постоянно рвущихся вокруг снарядов противника наблюдать за полем боя, точно рассчитывать данные для стрельбы своей батареи и давить противника огнем своей батареи, не оставляя свою пехоту или танки без артиллерийской поддержки.
Теперь об опыте Первой мировой.
Первая мировая война закончилась позиционным тупиком. Армии воюющих сторон зарылись друг против друга в землю, отгородились колючей проволокой, отрыли сплошные траншеи в несколько рядов, порою на много километров в глубину, в ряде случаев построили целые подземные города, проведя в них узкоколейные железные дороги. Чтобы прорваться сквозь эти укрепления, требовалось артиллерией их разрушить и уничтожить обороняющихся.
В чем заключалась работа артиллерийских командиров — «стреляющих»? Батареям и дивизионам назначалась площадь, на которой нужно было полностью уничтожить укрепления врага, скажем, 100 метров по фронту и два километра в глубину. Эта площадь была хорошо видна, командиры батарей и дивизионов («стреляющие») быстро пристреливали ее границы, делали расчеты для ведения огня, и на этом их работа заканчивалась. Поскольку после этого орудия на позициях открывали огонь с неизменными установками прицелов и стреляли, пока хватало снарядов или пока на заданной площади не будет перемешана земля с колючей проволокой, бревнами, оружием и трупами противника. После этого данную площадь занимала своя пехота, по которой, в свою очередь, открывала огонь артиллерия противной стороны, и работа ее командиров была точно такой же.
К началу первого сражения под Верденом, в феврале 1916 г., немцами было сосредоточено 1225 орудий и израсходовано 14,5 млн снарядов, обе стороны потеряли в этом сражении 1720 тыс. человек. Англо-французы на реке Сомме, в июле 1917 г., сосредоточили 3933 орудия и потеряли от встречного немецкого огня 739 тыс. человек.
У артиллеристов была и еще одна задача — уничтожение артиллерии противника. Поскольку его орудия не были видны, не были видны и разрывы своих снарядов в районе вражеских батарей, то различными способами определялся район нахождения этих орудий. После этого делались расчеты границ площади этого района и велся огонь не конкретно по пушкам, а по площади, на которой находились батареи противника. От этого огня батареи противника либо уничтожались, либо подавлялись, то есть прекращали вести огонь, и противник перевозил орудия на другое место.
Таким образом, наработанный к концу Первой мировой войны прием применения артиллерии — тактика артиллерии — это артподготовка перед атакой пехоты и огонь по площадям. Разумеется, были случаи, когда требовалось уничтожить одиночную цель, скажем, пулемет, но стрелять по ней одной пушкой было разумно, когда на фронте затишье и у командира батареи есть время потренироваться в артиллерийском искусстве. Но во время боя такого времени нет, тут разумнее забросать снарядами всей батареи площадь, на которой находится этот пулемет, чтобы как можно быстрее его уничтожить или подавить и не дать ему наносить вред своей пехоте.
Вот это и есть достижение артиллерийской науки и практики конца 1918 года.
Сколько нужно «стреляющих» для реализации такой тактики? Одного командира батареи со связистами на наблюдательном пункте вполне достаточно, и даже одного командира дивизиона хватит, чтобы своевременно пристрелять батареи и подготовить данные для огня всех трех батарей своего дивизиона по заданной площади.
Но немцы, продумывая тактику своего «блицкрига» — молниеносной войны, — начисто отказались от мысли вести войну позиционно. Даже если противник засядет на позициях, то предполагалось быстро найти слабое место в его обороне и прорвать ее, немедленно вводя в прорыв крупные силы.
И вот эти вошедшие в прорыв силы должны были действовать в отрыве и от основных сил, и от баз снабжения, а это принципиально важно, чтобы понять образ мысли немецких генералов. Ведь тут возникают два момента.
Во-первых, введенная в прорыв дивизия везет с собою только боекомплект. Я как-то писал, что долго не мог понять, что это такое — боекомплект? По советским данным можно выяснить количество артиллерийских выстрелов или патронов, составляющих боекомплект, но из каких соображений выбирается это количество? И только у немцев прочел, что боекомплект — это количество огнеприпасов, достаточное для двух суток боя в окружении. То есть немцы, разрабатывая тактику боев блицкрига, безусловно осознавали, что воевать придется в условиях недостатка боеприпасов. (Вы этот страх можете увидеть даже в воспоминаниях помянутых ветеранов-пехотинцев. Они хвалят и свой пулемет МГ-42, и штурмовое ружье за скорострельность и одновременно жалуются на них за большой расход патронов.) И уже только из этих соображений немецким генералам требовалось отказаться от артиллерийского огня по площадям — от тактики 1918 года.
Во-вторых, в глубине вражеской обороны уже не было сплошных линий укреплений, огневые средства противника были разбросаны и представляли собою точечные цели, в лучшем случае это был батальонный или ротный район обороны. И накрывать огнем всей батареи каждую точечную цель было неразумно. Ведь пока вся батарея работает по одному пулемету, остальные пулеметы противника работают по твоей пехоте. Разумно было вести огонь сразу по как можно большему количеству точечных целей.
Таким образом, разрабатывая тактику артиллерии для блицкрига, немцы волей-неволей обязаны были отказаться от огня по площадям, вернее, только от огня по площадям. Отказаться в пользу точной стрельбы по одиночным целям. И тут возникают следующие вопросы.
Во-первых, вопрос обнаружения целей на поле боя. Это непросто. В свое время в «Дуэли» мы публиковали рассказы ветеранов под рубрикой «Только один бой», и мне вспоминается рассказ командира 76-мм орудия ЗИС-3, выдвинутого в боевые порядки наступающей пехоты для ее поддержки прямой наводкой где-то уже в 1944 году. Пехоту заставил залечь немецкий пулемет, который стрелял и по орудию. Ни пехота, ни артиллеристы с час не могли обнаружить, откуда он стреляет, пока по колебанию ветки не обнаружили, за каким кустом спрятался немецкий пулеметчик, и одним выстрелом его уничтожили. Таким образом, для тактики блицкрига необходимо было резко улучшить разведку (обнаружение) целей, а для этого увеличить количество наблюдателей в батарее, соответственно распределив их по фронту — по пехотным ротам. Кроме этого, нужно было усилить наблюдателей средствами разведки.