По приказанию Светличного в ночь на 20 июля отряды выступили по намеченному им маршруту на восток: 1-й и 2-й отряды левой колонной под общим командованием начальника артиллерии дивизии подполковника Глушкова, а 3-й отряд под руководством Светличного — справа. Никакой разведки и связи между отрядами во время движения организовано не было.
Пройдя 10–12 километров правая колонна, заметив впереди выпущенную противником ракету, по приказанию Светличного повернула обратно к исходному положению. Сам подполковник Светличный уехал от частей.
Началась паника и бегство.
Весь день 20 июля части 3-го отряда находились без руководства и без связи с 1-м и 2-м отрядами. Только к вечеру из лесу явился подполковник Светличный и начали подходить одиночные бойцы и командиры из 1-го и 2-го отрядов без оружия.
По выяснении оказалось, что во время движения в ночь на 20 июля руководители 1-го и 2-го отрядов, услышав вдалеке шум моторов, посчитали их за танки противника. В испуге начальник артиллерии 134-й дивизии подполковник Глушков приказал бросить материальную часть отрядов, а людям спасаться, кто как может.
21 июля была выделена группа бойцов, одно орудие — вручены Глушкову, и приказано забрать оставленную им материальную часть. Однако и на сей раз он струсил, бросил людей и лошадей, а сам скрылся в лесу и больше к частям не подходил.
В результате преступной трусости подполковников Светличного и Глушкова в ночь на 20 июля сего года части 134-й сд, находившиеся в окружений, потеряли: около 2000 человек личного состава (разбежавшиеся из 1-го и 2-го отрядов), часть из них попала в плен к врагу; два дивизиона артиллерии, две батареи полковой артиллерии, много артиллерийских снарядов, более 10 пулеметов, около 100 лошадей и вооружение — оставлено немцам.
27 июля сего года подполковник Светличный с небольшой группой 60–70 человек прорвался на сторону частей Красной Армии, оставил в окружении 1000 человек личного состава, раненых и остатки имущества 134-й сд, которые возглавил начальник 5-го отдела штаба 134-й сд капитан Баринов и находился с ними в лесу до прибытия генерал-лейтенанта Болдина, под руководством которого они вышли из окружения 11 августа».
За допущенные преступления считаю необходимым предать суду военного трибунала
1. Бывшего командира 25-го ск генерал-майора Честохвалова как изменника Родине
— заочно;
2. Начальника штаба корпуса полковника Виноградова;
3. Помощника начальника штаба корпуса полковника Стулова;
4. Военкома корпуса бригадного комиссара Кофанова;
5. Начальника политотдела корпуса полкового комиссара Лаврентьева
— за проявленные ими трусость, бездействие, паническое бегство от частей и запрещение частям оказывать сопротивление;
6. Начальника штаба 134-й сд Светличного;
7. Начальника артиллерии дивизии подполковника Глушкова
— за проявленную ими трусость, запрещение частям вступать в соприкосновение с противником и оставление врагу материальной части дивизии.
Главный военный прокурор В. Носов »
По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 5 мая 1942 года Честохвалов осужден по статье 58 п. 1б (измена Родине, совершенная военнослужащим, добровольная сдача в плен) и приговорен к высшей мере наказания. При Хрущеве определением той же коллегии, но от 11 августа 1956 года, дело прекращено «за отсутствием состава преступления».
Однако и в плену у немцев Честохвалову отсидеться не удалось — его пристрелили сами немцы из 7-й роты 112-го мотопехотного полка 20-й танковой дивизии. От них остались такие сведения об этом:
«11.45 Uhr wird Vormarsch fortgesetzt. Grundlose Wege, zerstörte Brücken, ausgefahrene Furten verzögern den Vormarsch so, dass mit Einbruch der Dunkelheit nur vorderste Teile Ripschowo erreichen. Beim Eindringen in Ripschowo lief 7.Kp. auf den Stab des XXV. russichen Korps auf. Der General wurde bei einem Fluchtversuch erschossen. Von 12 Fahrzeugen entkamen 3. Die anderen wurden sichergestellt, Insassen gefangen genommen».
И: «Dennoch gelang es, den Stab des 25. Sowjetischen Armeekorps gefangenzunehmen, deren Befehlshaber beim Fluchtversuch fiel.».
Перевод: «11.45 продвижение вперед продолжается. Непроезжие (из-за распутицы) дороги, разрушенные мосты, разъезженные броды замедляют темп наступления так, что с наступлением темноты только передовые части достигли Рипшово. При входе в Рипшово 7-й корпус догнал XXV корпус русских. Генерал был застрелен при попытке к бегству. Из 12 автомобилей 3 скрылись. Другие были конфискованы, пассажиры взяты в плен» . И: «Тем не менее удалось взять в плен штаб 25-го корпуса русских, командующий которого при попытке к бегству погиб» . Переводчик сделал примечание от себя: «Обратите внимание, что в оригинале отсутствует слова «солдаты», «офицеры» или «военнослужащие» попавшего в плен штаба 25-го корпуса. Автор обозначил их как «пассажиры». Это не случайно. Немцы, в силу своего образа мышления, характера и особенностей грамматики немецкого языка, в историях своих полков очень точно подбирают слова в описаниях боевых действий, переплетая их с описаниями деталей, которые русскому не придут в голову. Например, глубина грязи в деревнях на дороге, точная высота снега в сантиметрах, расстояния в метрах до туалета, размер и внешний вид вшей, стертые на маршах в подробностях ступни ног из-за дырявых носков в сапогах и ботинках и др.» .
В Интернете, упирая на то, что Честохвалов, как бы, был убит при попытке к бегству, делают вывод, что он не сдался, так сказать, насовсем, а тоже пытался убежать. Однако мне такая версия не кажется убедительной потому, что прокурор очень уверенно описал этот эпизод, следовательно, имел несколько свидетельских показаний, подтверждающих друг друга.
Думаю, что здесь два варианта. Немцев был с десяток, и они сами оказались в окружении бегущего кадрового офицерства Красной Армии. Они должны были опасаться, что генерала у них отобьют, посему пристрелили его. А когда выяснили, что кадровое офицерство боится стрелять и просто убегает, для оправдания своей поспешности сообщили в штаб, что генерал, дескать, хотел убежать.
Второй вариант: Честохвалов действительно хотел убежать, когда немцы показали ему, как они его презирают. Ведь немцы эту трусливую кадровую сволочь, сдававшуюся им в плен без выстрела, откровенно презирали. Вот, скажем, адъютант фельдмаршала Паулюса полковник Адам, попав вместе с Паулюсом в плен и удивившийся, что их пригласили пообедать за одним столом с советским генералом, написал: «Я подумал о нескольких генералах Красной Армии, которые проходили через штаб нашей армии как военнопленные. Ими интересовался только начальник разведотдела, ответственный за сведения о противнике. Мы, офицеры штаба, считали ниже своего достоинства сказать им хотя бы слово. Перед отправкой в тыл им давали порцию пищи из походной кухни» . Вполне могли и эти немцы из 7-й роты как-то выразить свое отношение к этой «руссиш швайн», что и подвигло Честохвалова на попытку побега.