Не знаю, как так получилось, но вся руководящая команда, которая работала на кандидата, представляла собой все того же Франкенштейна: люди, появившиеся совершенно из разных миров, причем в самый последний момент. По отдельности – замечательные ребята, но вместе не могли работать по определению, ибо каждый был заложником собственных понтов, у каждого было свое видение задачи и методики ее достижения.

У каждой из частей штабного Франкенштейна были параллельные проекты (причем у некоторых их было даже не два и не три), следствием чего являлись отсутствие инициативы и низкая включенность в процесс. Внимание кандидату уделялось если и не по остаточному принципу, то уж точно не на 100 %.

С выводами трудно не согласиться – но от этого радости не прибавляется.

Подобрать хорошего дизайнера оказалось не менее сложно, чем найти хорошего руководителя поля, а важность общения в приемной (через которую прошло более 3 тысяч избирателей), как оказалось, сравнима со значимостью всей полевой и медиаработы.

(Кстати, если вам нужен дизайнер, способный зажечь сердца людей наглядными политическими материалами, и при этом вас не беспокоит, что он даже не знает названий парламентских партий, обращайтесь, у меня есть такой :-) ).

Чуть не забыл. Штаб – это не только набор людей, чтобы побеждать, но и некая штука, чтобы отчитаться перед своей партийной организацией (иначе не дадут работать), чтобы взаимодействовать с районными властями (иначе тоже не дадут работать), чтобы успокоиться, что все идет по плану и правильно, и, наконец, чтобы начать работать как кандидату.

И эта многофункциональная штука очень дорого стоит.

Стоимость специалистов

* Зарплаты приведены из расчета периода избирательной кампании 6 месяцев. При сокращении периода работы штаба ежемесячные оплаты увеличиваются. Ориентиром оплаты служит сумма за кампанию.

* АПМ – агитационно-пропагандистские материалы.

В какой-то момент у меня даже закралась мысль, не отказаться ли мне от этой почетной миссии – от выборов. Но я сдержался. Не привык бросать дела на половине.

Глава 4 На кого работаем?

Если честно, весь мой выборный конфуз очень хочется спихнуть на избирателя. Ибо нет ничего более простого, чем заявить, что избиратель – это неблагодарная блондинка с принципами, по которой плачет монография по психологии, и поэтому все попытки скорректировать ее политические желания априори обречены на провал.

Но это теперь я такой умный и могу говорить про блондинку. На старте кампании я не слишком заморачивался по поводу избирателя, зачем он нужен и как вообще связаны кандидат, кампания и результаты выборов. Не в том смысле, что мне было наплевать на избирателя: просто он был «известной величиной», и его добыча сводилась к «набору некоторых элементарных технологий» – в течение всей кампании все вокруг убеждали в этом меня и друг друга.

В итоге мы тотально не угадали со стратегией и тактикой. Можно сказать, что я придумал себе образ избирателя – тот, с которым мне было бы интересно работать, – а штаб прогнулся под мои желания: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не задерживало зарплату.

Мне нарисовался типичный петербуржец средних лет, уставший, конечно, от консервативности и стандартных приемов партии власти, но не до тошноты и посему готовый с радостью поддержать достойного молодого человека от «ЕР»; благодарный получатель социальных благ, тонкий собеседник и проницательный читатель; человек, чуждый политических предрассудков и поверхностных суждений.

Я заранее уважал своего избирателя и не соглашался на ведение кампании по принципу «политического маркетинга», где мотивы (почему и за что избиратель голосует) переводят в «покупаемые» лозунги: мне казалось, что пичкать петербуржца смесью «чего изволите», изготовленной по результатам социологических исследований, – дурной тон, оскорбление избирателя, «дешевая победа».

Конечно, я был наивен. В оправдание скажу, что после первой дворовой встречи я сильно поумнел. Но не настолько, чтобы окончательно отказаться от понравившейся картинки.

Что я понял:

Миф первый

Люди любят, когда с ними общаешься и делаешь это креативно. Вывод: надо ходить на дворовые встречи и быть с избирателями не по-электоральному ярким, живым, интересным, запоминающимся, непохожим на картинку с типичного единороссовского предвыборного плаката.

В течение избирательной кампании я провел около 300 встреч (15—150 человек), 72 раза выступил на торжественных мероприятиях (от 100 до 3600 человек), выпустил четыре газеты общим тиражом около 150 тысяч экземпляров и целую кучу симпатичных АПМ, которые распространяли около 200 агитаторов в течение 3-х месяцев. С помощью этих инструментов я попытался обратиться к каждому жителю округа, чтобы выполнить «главный долг кандидата»: посмотреть в глаза максимальному количеству избирателей.

Я надеялся предложить новый формат для общения, непривычный для тех, кого давно обрабатывали люди из «ЕР». Короче, я устроил показательный бой типичному партийному креативу в надежде быть оцененным и поддержанным. В итоге мой личный рейтинг достиг 42 % (это замеры последней недели перед выборами), но это никак не отразилось на поведении избирателя: он с легким сердцем положил и на «ЕР», и на мои 42 %.

Миф второй

Избиратель – это умный человек. Вывод: «умная» кампания, построенная на «свежести» слов, образов и дизайна. Тексты наполняются смыслами, которые раскрывают глубину кандидата, и это приводит на участки большое количество благодарной и мыслящей публики. Все выдирают из рук членов избирательных комиссий бюллетени и, ставя жирную галочку напротив «ЕР», восторженно кричат: «Ай да Федотов! Ай да сукин сын!»

Я до сих пор продолжаю задавать вопросы жителям округа, как они реагировали на мою «диалоговую» избирательную кампанию. Обычно мне отвечают жестами: показывают палец. Большой. Типа, все было зашибись, нам понравилось. Но, извини, братан, мы проголосовали против. Ничего личного, это принципы. Удачи тебе, братан. Так я получил подтверждение на собственном опыте, что принципы важнее умения мыслить.

Миф третий

Избиратель может быть благодарен.