Взамен на оперативные должности НКВД в 1939-м было принято 14 506 человек (45,1 % от всей численности оперативных сотрудников): 11 062 человека прибыли из партийных и комсомольских органов, в том числе в Центральный аппарат НКВД СССР в 1939 году на оперативные должности в госбезопасности прибыло 3460 человек, из них 3242 — из партийных и комсомольских организаций.
Но вернемся к конфликту вождей Советского Союза и диктатора — ЦК ВКП (б) — партийной номенклатуры.
Заставив Политбюро и Правительство СССР разрешить партийным функционерам провести превентивные репрессии против своих конкурентов и критиков на местах, диктаторская группировка в ЦК почувствовала свою сплоченность и силу и всем своим авторитетом навалилась на Положение о выдвижении кандидатов в депутаты на предстоящих выборах в Верховный Совет.
10 октября 1937 года должен был открыться пленум ЦК, на котором это положение должно было быть утверждено. Однако, судя по произошедшему, Политбюро было предупреждено, если то Положение о выдвижении кандидатов в депутаты, которое Политбюро и секретари ЦК собирались предложить для утверждения, будет вынесено на пленум, то пленум поставит вопрос и проголосует за переизбрание состава Политбюро и секретарей ЦК. Перед вождями СССР и партии встал вопрос: если они будут настаивать на внесении в бюллетени на выборах в Советы нескольких кандидатов и если снимут партийный контроль за процессом выдвижения кандидатов, то не быть им вождями.
Думаю, что большинство членов ЦК искренне уважали Сталина, уважали остальных членов Политбюро, безусловно, побаивались их, но страх секретарей обкомов, что их на выборах в декабре не изберут в Советы, был таков, что пересиливал и это уважение. Вождям стало понятно, что Положение об альтернативности на выборах в Советы все равно не пройдет.
Сталин вызвал редакционную комиссию и поручил ей срочно переделать Положение о выдвижении кандидатов — восстановить партийное руководство выдвижением кандидатов и оставить в бюллетене всего одного кандидата. Но времени не оставалось — нужно было открывать пленум. Тогда, чтобы успеть переделать Положение (а оно ведь должно было быть хоть в каком-то соответствии с Конституцией), открытие пленума перенесли на следующий день. Так-сяк придумали формулировку того, что должно было обеспечить хоть какое-то соответствие Конституции выдвижение всего одного кандидата, сделать видимость, как будто кандидаты выдвигаются множеством организаций, — придумали «блок коммунистов и беспартийных». Однако из-за спешки никто не догадался внимательно отредактировать образец бюллетеня — трех кандидатов из него убрали, но сделанное мелким шрифтом разъяснение «Вычеркните всех, оставив одного» осталось и присутствовало в бюллетенях с одним кандидатом до конца 80-х, как памятник первой попытке коммуниста Сталина передать всю власть коммуне.
* * *
С одной стороны, Сталин, безусловно, не мог не переживать о том, что без положения о свободе выдвижения на выборы неограниченного числа кандидатов его «Великая Сталинская Конституция» превращалась в «Великую Кастрированную Конституцию». Но с другой стороны, Сталин не мог и не понимать, что, в связи с явной угрозой войны, остающаяся в СССР диктатура партии является спасительной. Так или иначе, но в 1937 году внедрить сталинскую Конституцию в полном объеме не получилось.
Такова история первой попытки создать в России власть, зависимую только о всего народа, а не от какой-то группы лиц или одного человека.
Пусть попытка Сталина создать депутатский корпус, зависимый только от избирателей, и провалилась, но в качестве побочного результата этой борьбы Сталина с ЦК за свою Конституцию сформировалось представление о советском депутате, в том числе и о депутате Верховного Совета СССР — высшего законодательного органа страны.
Поэтому немного о них и о том, чем они отличались от сегодняшних охотнорядцев.
Безусловно, главной их особенностью было подчинение бюрократическому аппарату ВКП (б), а потом — КПСС. Наверное, сначала были и какие-то ошибки в подборе «блока коммунистов и беспартийных», наверное, были и какие-то строптивые и самостоятельные депутаты, но в мое время я о таких уже не слышал. Однако даже КПСС не нужны были бездельники, тупо голосующие по указаниям начальства, даже КПСС нужны были люди, действительно работающие депутатами, и особенно люди, представляющие реальную жизнь народа.
Поэтому все депутаты Верховного Совета после своего избрания продолжали работать на своих старых рабочих местах, строго говоря, им не нужно было «встречаться с избирателями», чтобы узнать, «как там народ живет». По меньшей мере, половина депутатов и была этим самым народом. Не могу сказать, получали ли депутаты и какую-то доплату, если и получали, то это на их благосостоянии сказывалось незаметно, знаю только, что проезд в общественном транспорте у них был бесплатным, и в Москву на сессии Верховного Совета они ездили за казенный счет, как в командировку, хотя и с определенной помпой. Моего знакомого депутата не только везла в аэропорт казенная «Волга», но и впереди ее шла машина ГАИ. Но это только когда он ехал на сессию, в остальных случаях он был как все.
Я работал в одном цехе с действующим депутатом — бригадиром печи, цех был маленький, все друг друга хорошо знали, мы с Виктором и выпивали вместе, и на рыбалку ездили. Мужик как мужик. По-моему, раз в неделю он обязан был принимать избирателей, в горисполкоме у него был для этого кабинет. Мне этот (да и остальные) депутат за все время никак не понадобился как депутат (да и остальные депутаты тоже), так уж получилось, но я всегда вопросы решал по линии исполнительной власти. Решал потому, что вопросы производства все равно никакой депутат сам не решил бы, а личные вопросы я решал самостоятельно, не жалуясь.
Но люди к нему шли, прежде всего шли те, кто «не мог добиться правды» в других инстанциях. Если Виктор, да и любой другой депутат, видел, что перед ним не профессиональный кляузник и рациональное зерно в его жалобе есть, то депутат запрашивал обидевшую избирателя инстанцию, в чем дело? И, поверьте, если у этой инстанции было не 110, а всего лишь 100 % правоты, то она удовлетворяла жалобщика, поскольку для местного бюрократа было очень опасно связываться с инстанцией, имеющей прямую связь с московскими бюрократами. А депутат Верховного Совета был именно такой инстанцией — он был постоянно действующей на месте «рукой Москвы». Конечно, жалоба гражданина на секретаря обкома вряд ли имела бы успех и у депутата, но сделать секретарю обкома депутатский запрос депутат был обязан, и, поверьте, секретарю обкома лучше было как-то жалобу удовлетворить, а не отказывать начисто. Да, депутат-то человек проверенный секретарем обкома «на преданность партии», но и депутату нужно отчитываться перед Президиумом в своей работе, и где гарантия, что депутату не попадет шлея под хвост и он не перешлет жалобу на секретаря обкома в Президиум Верховного Совета? А там секретарь обкома не более чем простая пешка… Тут невольно задумаешься.