640. Во-вторых, защитники КПСС на процессе, на мой взгляд, были вялые, и если не подыгрывали обвинению прямо, то скорее пассивно отбивались, нежели защищали партию. Кроме этого, никто из них раньше не слышал о Катынском деле, а Шахрай и Макаров вбросили в суд фальшивки о нём внезапно. То есть, геббельсовцы были обречены на успех — на признание подлинности своих фальшивок одним из высших судов России. Если бы, конечно, не исключительный идиотизм фирмы «Пихоя & КО», сфабриковавшей эту глупость. Дурость фальшивок была такова, что ни благожелательный суд, ни пассивная защита признать их за подлинные не смогли. Причём ни суд, ни защита даже не пытались вникнуть в суть документов, они просто посмотрели на их внешний вид и бросающиеся в глаза несуразности.
641. Уже цитированный мною защитник по «делу КПСС» Ф. Рудинский в своей книге Катынскому делу уделяет не много места, но даже того, что он восстановил по стенографической записи процесса, достаточно, чтобы понять, как воспринял суд эти шедевры. Рудинский пишет:
«Особое внимание мы обратили на документы из сверхсекретного пакета.
„Я никогда в жизни таких документов не держал в руках, — говорил автор этих строк, — …нужно провести здесь почерковедческую экспертизу, — чьи это подписи“. Речь шла о записке Берии Сталину от 5 марта 1940 г. Действительно ли это подписи Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна?
Ю. М. Слободкин поддержал эту точку зрения, заявив, что протокол заседания Политбюро, где за № 144 от 5 марта значится „Вопрос НКВД“, по его мнению, сфальсифицирован. Он обратил внимание Суда, что нумерация заседаний Политбюро вызывает сомнение: № 136, потом вдруг сразу № 144 от 5 марта. „Почему, если всё это… велось по порядковым номерам, не идёт 137 номер записи по порядку, а идёт вдруг сразу 144 номер?“ — спросил Юрий Максимович. Далее он сказал, что записка Берии датирована 5 марта и указано, что заседание Политбюро тоже состоялось 5 марта, но „практически этого никогда не было“.
…Затем мы поставили вопрос о необходимости исследования записки Шелепина Хрущёву в 1959 г. На бланке сверху написано „ВКП(б)“, а внизу „КПСС“, а слова „секретарь ЦК“ допечатаны на другой машинке. Председатель КС, выслушивая наши замечания, также высказывал свои сомнения. „Обратите внимание, наверху две даты стоят: 40 какой-то год и 59 год, двойная накладка получается“. Далее он заметил, что возникает вопрос насчёт происхождения бланка, т. к. это бланки, относящиеся к 30-м гг. Ю. М. Слободкин обратил внимание на противоречивость содержания записки Шелепина: с одной стороны, он предлагает уничтожить учётные дела, которые могут стать достоянием гласности, а с другой — оставить решения троек и документы о приведении этих решений в исполнение. „Но тогда что стоит само предложение об уничтожении этих учётных дел?“ — спросил он, также заметив, что его поражает, почему Хрущёв, выступивший с разоблачением культа личности Сталина, никак не прореагировал на эту записку. В. Д. Зорькин не согласился с этим утверждением: „Но и у Михаил Сергеевича никакой реакции, он был родоначальником перестройки. Так мы не можем исследовать логику правителей того времени!“ С. М. Шахрай немедленно реагирует: речь идёт о выписке из протокола, из особой папки в 1959 г. и поскольку документ заверялся, внизу поставлена печать. Но он ничего не смог сказать, почему всё это на бланках 30-х гг.». [654]
(Здесь Рудинский или корректор его книги ошибся: речь шла не о «письме Шелепина Хрущёву», а о якобы посланной Хрущёвым Шелепину выписке из протокола Политбюро, которую в настоящее время геббельсовцы скрывают). [655] То есть, только взглянув на изделия фирмы «Пихоя & КО», защитники и председатель Конституционного суда В. Зорькин обнаружили пять доказательств того, что эти «документы» сфабрикованы, причём таких, что геббельсовцам совершенно нечего было ответить. В результате они вынуждены были снять дату с «письма Берии», а фальшивки №№ 2 и 3 вообще спрятать.
642. Они бы вообще спрятали все «доказательства» навсегда, если бы уже не раструбили о них во всём мире и не передали копии их полякам. Тут-то до геббельсовцев, возможно, дошло, что они ответственнейшее дело доверили наукообразным идиотам и что сразу показывать людям изделия фирмы «Пихоя & КО» нельзя — засмеют. Для геббельсовцев оставался один путь — не показывать эти фальшивки до тех пор, пока интерес к ним не остынет и когда их уже не будут воспринимать с подозрительным любопытством. Но вы сами понимаете, что говорить о документах, апеллировать к ним, доказывать ими и одновременно никому их не показывать и даже не цитировать, дело довольно трудное. Но тут пригодился опыт КГБ по распространению слухов за рубежом посредством специально создаваемых для этого, порой однодневных, печатных изданий.
643. С осени 1992 г., когда я впервые услышал о наличии этих «документов», я непрерывно пытался их найти, хотя бы в перепечатанном виде. Тщетно! У меня были партнёры, работавшие в Польше, я попросил их разыскать эти фальшивки там. Тщетно! Наконец в конце 1994 г. мне помогли — подарили сборник «Военные архивы России», выпуск 1 за 1993 г. Подарок сопроводили следующим сообщением: этот Сборник отпечатан тиражом 50 тыс. экземпляров, но весь тираж даже в 1994 г. лежал на складе. Из него только около 600 экземпляров было разослано в библиотеки Запада. Впоследствии я убедился, что это правда, поскольку в открытой продаже я этот сборник увидел только где-то в 1999 г. Я пытался несколько месяцев подряд дозвониться до редакции этого Сборника и бросил это занятие только тогда, когда понял, что телефоны редакции, как и её адрес (ул. Новослободская, д. 50/1, кв. 72), — фальшивые. Разумеется, никаких последующих выпусков этого Сборника не последовало. Более того, в этом первом Сборнике вопреки законам не была указана типография, которая его печатала!
В этом Сборнике среди сотни (как и полагается) подлинных документов были опубликованы и тексты катынских фальшивок. Но не всех, а только тех трёх, которые геббельсовцы осмеливаются обсуждать и сегодня: «письмо Берии», «выписка из протокола решений Политбюро» (копия) и «письмо Шелепина с проектом постановления Президиума». Характерно то (как я это увидел позже), что в этих документах были тщательно убраны те признаки подделки, которые всплыли на Конституционном суде при первом явлении этих фальшивок общественности.
644. В Сборнике дан текст «письма Берии» и фотокопия подписи Берии. К документу дано пояснение редколлегии: «На первой странице документа подписи И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова, В. М. Молотова, А. И. Микояна. М. И. Калинин и Л. М. Каганович на заседании отсутствовали, но высказались „за“. В пункте III фамилия Берия вычеркнута, вписана чернилами фамилия Кобулова». [656] Это «пояснение» меня ввело в заблуждение — я полагал, что редколлегия честно сообщила обо всём, что было на документе. Потом, когда я увидел письмо, то понял и подлость геббельсовцев: они, во-первых, не дали в тексте ни номера письма, ни даты (настолько перепугал их Ю. Слободкин на Конституционном суде), а во-вторых, не дали фотокопии того, как выглядят подписи членов Политбюро, хотя увидеть их подписи, сами понимаете, было важнее, нежели увидеть подпись Берии.