Беда в том, что после Второй мировой войны даже в СССР боевая военная пропаганда не была заменена мирным осмыслением произошедшего: мы так и не смогли понять, каким образом немцы собрались нас поработить. Уверен, что для многих знания даже о немецких концлагерях подменяются кадрами из фильмов, в которых заключенные в окружении толп эсэсовцев дробят камни в каменоломне, т. е. обыватели видят совершенно идиотское использование рабочей силы очень рациональными немцами. Которым, кстати, страшно не хватало людей на фронте, в связи с чем они никак не могли содержать многочисленную охрану в концлагерях, не могли специально уничтожать заключенных или нерационально использовать их труд.
Кто знает, что в концентрационном лагере Освенцим, в котором, по еврейским легендам, немцы якобы умертвили газом 4 млн евреев, вся внутренняя полиция была еврейской? Что когда при приближении советских войск немецкий персонал лагеря вынужден был отступать на Запад и предложил заключенным дожидаться Красной армии, то основная масса евреев стала вместе с немцами уходить от нашей армии? Ведь наши войска нашли совершенно пустыми концлагеря Освенцим и Майданек, в которых сотни тысяч евреев производили немцам искусственный бензин, каучук и взрывчатку, и о быте евреев в этих лагерях вынуждены были расспрашивать местное население.
Мы, советские люди, пели о концлагере Бухенвальд песню «Бухенвальдский набат», имея в виду, что в этом лагере немцы безжалостно уничтожали заключенных («Сотни тысяч заживо сожженных строятся, строятся в колонны к ряду ряд»), а американский писатель Толанд, которого никак не заподозришь в любви к немцам и в антисемитизме, написал биографию Гитлера, за которую получил Пулитцеровскую премию, в которой пишет:
«В 1943 году Морген переводится в отдел финансовых преступлений при СД. В начале лета ему было поручено рутинное дело о коррупции в концлагере Бухенвальд. Его коменданта Карла Коха заподозрили в том, что он посылает заключенных на работы по найму и присваивает себе деньги, уплаченные нанимателями. Первоначальное расследование не дало результатов: многочисленные свидетели поддержали утверждение Коха о его невиновности.
В июле Морген приехал в Веймар и начал новое расследование. К своему удивлению, он увидел в лагере чистоту и порядок. Заключенные выглядели здоровыми, загоревшими и откормленными. К их услугам были почта, большая библиотека и даже публичный дом, устраивались концерты, кинопросмотры и спортивные соревнования. Когда Морген начал копать глубже, он узнал, что коррупция в Бухенвальде началась с прибытия большой группы евреев после «Хрустальной ночи»».
Согласитесь, это как-то не вяжется с «сотнями тысяч заживо сожженных». Неужели для того, чтобы заживо сжечь евреев, их нужно сначала откармливать пять лет («Хрустальная ночь» была в 1938 г.), водить в публичные дома и на концерты?
Совершенно не вяжутся с реальностью и пропагандистские штампы о том, как немцы собирались превратить в рабов народы СССР на той территории, которую они намеревались присоединить к рейху. Никаких эсэсовцев с собаками, никаких конвоев и надсмотрщиков с палками!
Сатирик М. Жванецкий, человек в общем-то неглупый, накануне выборов 1996 г. в телепередаче с Познером, конец которой мне довелось посмотреть, остерегся как-либо хаять СССР и призвал поддержать Ельцина только по двум причинам — потому, что «мы его выбрали», и потому, что он дал Жванецкому свободу, которой тот не имел в СССР.
Давайте мысленно представим, что фашисты все-таки выиграли войну, и зададим себе вопрос: а при Гитлере Жванецкий имел бы больше свободы, чем при Ельцине, или меньше? Не прочти я «Застольные разговоры Гитлера», застенографированные Г. Пикером, я бы сам свой вопрос считал идиотским, так прочно засели в голове стереотипы, навязанные фильмами и книгами о периоде оккупации. Однако из этих «Разговоров» Гитлер предстал циничным человеком, но тонким психологом, большим знатоком того мещанства, которое называет себя элитой, интеллигенцией и которое морочит голову обывателю.
Тему о свободе покоренных народов Гитлер поднял 11 апреля 1942 г. и затем в течение ряда месяцев возвращался к ней. Начал он ее с принципиальных положений, как вы понимаете, не предназначенных для широкого круга: «За ужином шеф заявил, что показателем высокого уровня культуры является отнюдь не личная свобода, но ограничение личной свободы организацией, охватывающей как можно больше индивидуумов, принадлежащих к одной расе», — записывал Пикер.
Это основная база рассуждений Гитлера. Не знаю, читал ли он древнегреческого философа Платона, который еще в IV веке до н. э. изрек истину: «Из крайней степени свободы всегда возникает величайшее и жесточайшее рабство», но Гитлер для оккупированных народов СССР предусматривал именно крайнюю степень личной свободы: «И поэтому, властвуя над покоренными нами в восточных землях рейха народами, нужно руководствоваться одним основным принципом, а именно: предоставить простор тем, кто желает пользоваться индивидуальными свободами, избегать любых форм государственного контроля (получи, Миша, долгожданную свободу! — Ю.М.) и тем самым сделать все, чтобы эти народы находились на как можно более низком уровне культурного развития».
По планам Гитлера, немцы и покоренные русские, украинцы и другие народы должны были жить абсолютно раздельно, немцы — в особых изолированных колониях, т. е. так, как живут сегодня «новые русские» — в отдельных, хорошо охраняемых районах. Так что для покоренных народов свобода планировалась наиполнейшая: говори что хочешь, пиши что хочешь, хоть на голове стой, но только, правда, против колонизаторов не выступай. Ну так ведь Жванецкий и не выступает. Гитлер очень тонко понимал людей типа Жванецкого: «Ибо чем примитивнее люди, тем больше воспринимают любое ограничение своей свободы как насилие над собой», — утверждал он.
Не буду цитировать, просто перечислю, чем Гитлер хотел одарить наших отцов — на радость Жванецкому. В армии служить не надо, даже альтернативной службы нести не надо (служба только для немцев): «Но самое глупое, что можно сделать на оккупированных территориях, — это выдать покоренным народам оружие, — тут у Гитлера и тени сомнений не было. — Необходимо, чтобы спокойствие и порядок на всем оккупированном русском пространстве обеспечивали только наши собственные войска». В школу ходить не надо: «Ни один учитель не должен приходить к ним и тащить в школу их детей». Церкви, секты — любые; улицы, дома можно не убирать; прививки можно не делать, можно даже не лечиться. «Но нужно действовать осторожно, чтобы эта наша тенденция не бросалась в глаза. И если кто-либо из страдающих зубной болью непременно захочет лечиться у врача, хорошо, один раз можно сделать исключение», — предупреждал Гитлер энтузиастов. И полная свобода передвижения, даже большая, чем сегодня, поскольку: «И покоренные народы также обязаны знать, как работает транспортная система. Но это — единственное, чему мы должны их обучить… Столица рейха — Берлин, и каждый из них хоть раз в жизни должен там побывать», — похоже, Гитлер предполагал установить для русских безвизовый режим в «Шенгенскую зону».
Но может возникнуть вопрос: а дал бы Гитлер Жванецкому возможность смело рассказывать нам свежие анекдоты про Брежнева и Хрущева? Гитлер об этом позаботился в пределах возможностей тогдашних технических средств связи: «Гораздо лучше установить в каждой деревне репродуктор и таким образом сообщать людям новости и развлекать их…» Так что Караулов со Сванидзе и иже с ними тоже нашли бы, где проявить свое «свободное творчество». «Только чтобы никому в голову не взбрело рассказывать по радио покоренным народам об их истории: музыка, музыка, ничего, кроме музыки. Ведь веселая музыка пробуждает в людях трудовой энтузиазм. И если люди могут позволить себе танцевать до упаду, то это, насколько нам известно, широко приветствовалось во времена Системы» (Веймарской республики. — Ю. М.).