Book.

Так, для некоторых россиян, интересующихся историей, «тюрьма народов» стала «светочем мира», а Николай Кровавый превратился в Николая Святого. При этом как-то не воспринимается то, что два подъема в развитии экономики страны, два важных шага на пути исторического прогресса делались тогда, когда самодержец всероссийский не считал себя знатоком во всех вопросах и не препятствовал реформам. Показательно, что от обоих реформаторов царь предпочел избавиться. И это исторический факт!

Успешность реализации проекта Витте-Столыпина можно оценивать по-разному. Можно говорить о том, что своей деятельностью оба выдающихся реформатора максимально ускоряли, подстегивали социально-экономическое развитие страны и объективно формировали «социально-экономические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции». С таким же успехом можно продолжать вздыхать по поводу «России, которую мы потеряли». Можно в телевизионных передачах, как это сделал осенью 2008 года режиссер Н. С. Михалков в проекте «Имя Россия», рассказывать сказки о том, сколько в России потреблялось мяса, впрямую при этом обманывая достопочтенную публику.

Между тем к концу XX века человечество выработало общепринятые международные критерии для оценки уровня развития тех или иных государств. С 1990 года для почти двухсот стран рассчитывается индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП). Его важнейшими слагаемыми являются продолжительность жизни, уровень образования в стране и валовой национальный продукт на душу населения. Не претендуя на экстраполяцию современной методики применительно к ситуации в мире накануне Первой мировой войны, попробуем все-таки привести некоторые важные сведения.

Одной из важнейших характеристик являются так называемые качественные показатели, а именно производство той или иной продукции, услуг на душу населения. Уместными представляются данные по тем странам, которые и к настоящему времени сохраняют лидирующие позиции на мировой арене.

Место России среди других стран в 1913 году.

Как говорится, видно невооруженным глазом, что по качественным показателям Россия, мягко говоря, отставала. Большинством как-то упускается из виду, что остальные страны в так называемый «мирный период» развития мирового капитализма (между франко-прусской войной 1870–1871 годов и Первой мировой войной 1914–1918 годов) тоже не стояли на месте и не ждали, пока Россия их догонит и перегонит.

Развитие России происходило отнюдь не гладко. «Попытки активизировать модернизационные процессы в стране оборачивались возникновением дополнительных сложностей и появлением новых узлов противоречий. В силу огромных масштабов страны, неравномерности развития ее отдельных территорий и отраслей, недооценки сопротивления значительной части населения новшествам, внедряемым грубо и по-бюрократически негибко, образовался целый клубок противоречий, который имел тенденцию не к смягчению, а, напротив, к дальнейшему обострению. Особую роль играло то обстоятельство, что в процессе реформ пересекались и взаимоусиливали друг друга противоречия разных уровней и даже разных эпох. То, что страна со своими чрезвычайно сильными внутренними проблемами и коллизиями активно вступила в межимпериалистическую борьбу, в большой мере сделало неизбежными революционные потрясения, которые произошли в последующем. Расчет на то, что война позволит консолидировать общество, снять остроту противоречий, в конечном счете провалился. Теоретическая возможность разрешения накопившихся конфликтов в эволюционной форме и без потрясения всех устоев была упущена». [17]

Россия оставалась «догоняющей» страной, относилась ко «второму эшелону» в мировом модернизационном процессе.

Россия по-прежнему была аграрной страной. Некоторые журналисты, деятели культуры, а иногда и политики горделиво восклицают: «Россия до революции кормила полмира. Ура, товарищи!» Хочется надеяться, что в свете очередной начавшейся модернизации станет очевидно, что на самом деле гордиться тем, что страна так и не вырвалась из рамок экстенсивного развития, вряд ли стоит.

Конечно, достижения и даже прорывы на путях капиталистической индустриализации, которая была стержнем процесса модернизации России, были немаленькие. В 1913 году на Путиловской верфи по лицензиям иностранных фирм было впервые в России организовано производство корабельных и судовых паровых турбин. Оборудование в электротехнической промышленности, почти целиком основанной на германских капиталовложениях, было на уровне передовых достижений европейской техники и технологии. Ее продукция удовлетворяла почти весь спрос внутреннего рынка. Накануне Первой мировой войны в стране имелось 255 металлургических заводов, 568 предприятий в угольной промышленности, 170 нефтедобывающих и 54 нефтеперерабатывающих, 1800 металлообрабатывающих, 840 фабрик в хлопчатобумажной промышленности. В целом за 1890–1913 годы общий объем промышленной продукции (включая как тяжелую, так и легкую промышленность) вырос в 7 раз.

Не было в стране недостатка и в предприимчивых людях, крупных организаторах. Морозовы, Рябушинские, Путиловы, Елисеевы, Мамонтовы и многие другие проявляли инициативу, иногда рисковали, находя пути «наверх». Просто взятки чиновникам тогда не назывались «откатами».

К 1900 году доля России в мировом промышленном производстве достигла 5 %. Россия приблизилась к Франции, которая давала 7,1 % мировой промышленной продукции, превосходя ее по выплавке стали, производству машин и хлопчатобумажных тканей. Но Россия существенно отставала от США, Германии и Великобритании. В 1913 году Россия произвела 5,3 % мировой промышленной продукции, но по производству изделий промышленности на душу населения находилась на уровне Испании, Италии и Японии, существенно отставая от ведущих держав.

Среднегодовые темпы прироста промышленного производства за 1910–1913 годы были самыми высокими в мире: мировая промышленность — 4,5 %, Англия — 5,7 %, США и Германия — по 4,2 %, Франция — 3,9 %, а Россия — 6,0 %. В тогдашнем мире было только три страны с индустриальной или индустриально-аграрной структурой экономики — Англия, США и Германия. Остальные страны, не являвшиеся колониями, были либо аграрными, либо аграрно-индустриальными. Россия находилась на одном уровне развития с Францией и опережала Италию, Австро-Венгрию и Японию. К 1913 году доля промышленной продукции в валовом национальном продукте составляла 42 %, доля сельскохозяйственной продукции — 58 %.

К сожалению, лишь немногие исследователи пытаются дать объективную (не сталинскую, но и не говорухинскую) оценку уровня, достигнутого Россией к моменту вступления в Первую мировую войну. Так, степень индустриализации общества, судя по профессионально-классовой структуре самодеятельного населения, колебалась в пределах 15–25 %, то есть составляла около 20 % — число, соразмерное со степенью урбанизации населения России (18 %). По сравнению с аналогичными показателями Великобритании, Германии, Франции и США, Россия в 3–4 раза уступала таким государствам с развитой промышленной структурой, как Италия и Австро-Венгрия, и была близка к уровню Японии — развивающейся промышленной державы. Хотя по объемным показателям Россия занимала промежуточное положение между ведущими индустриальными державами (США, Германия и Британская империя), с одной стороны, и индустриально развитыми (Австро-Венгрия, Италия и Япония) — с другой, и имела в целом потенциал, близкий к французскому, по качественным показателям она делила последнее и предпоследнее места с Японией. В этом отношении Россия отставала от ведущих индустриально развитых стран в 3–8 раз, от Италии и Австро-Венгрии — в 1,5–3 раза. [18]