Да, Наркомторг никаких исключительных прав «Рудольф Лепке» не только не предоставил, но и не собирался предоставлять, напротив, настойчиво стремился найти все новые и новые выходы на международный антикварный рынок. Приглашали всех, намекая на возможность попасть в Эрмитаж – но позже. С заключением крупных сделок не торопился, пытаясь выяснить не с чужих слов реальную конъюнктуру.
Зондаж шел с обеих сторон. Крупные, солидные, хорошо известные среди коллекционеров обоих полушарий фирмы также выжидали, стремились твердо удостовериться: действительно ли большевики готовы пойти на распродажу части собраний своих музеев, как упорно говорили в Берлине, или же это всего лишь пустые слухи. Усердствовали пока только антиквары средней руки. Как рыбы-лоцманы, идущие впереди акул, спешили они в Советский Союз – на разведку, стремясь урвать свой куш.
Во второй раз приехали те самые венцы, которые еще несколько недель назад жаловались в торгпредстве на непонимание: мол, им никто ничего не показал, не продал. Теперь они вернулись, уже точно зная – где, что и за сколько они смогут купить.
Внешне самым неудачливым из них выглядел Поллак, младший компаньон малоизвестного даже на родине, в Австрии, торгового дома «Винтерниц и Поллак». Не располагая собственными значительными средствами, он в действительности представлял интересы финансировавшего его поездку «Кунстаукционхауз Рудольф Лепке». Выполняя чужое поручение, Поллак действовал крайне осторожно, наверняка и отобрал небольшую, но весьма ценную коллекцию антиквариата, уместившуюся всего в четырех ящиках.
Несколько больший успех выпал на долю Ледерера, не для себя, для венского аукциона произведений искусства «Доротеум», разыскивавшего в Москве и Ленинграде то, что сразу же и хорошо пойдет с торгов. Денег он зря не тратил, но не без помощи Мосгосторга и московской конторы «Антиквариата» сумел упаковать и отправить в Вену девять ящиков.
Впервые посетившие Советский Союз эксперты венской фирмы «Бернгард Альтман» вели себя иначе. Уверенные, что еще раз побывать в Москве им вряд ли удастся, они с размахом, не скупясь, брали все, на что хватало средств. Тщательно проследили за упаковкой, застраховали и погрузили в багажный вагон международного экспресса собственную долю русских сокровищ – 23 ящика!
Столь же везучим оказался и Е. А. Зильберман, теперь уже действовавший не от «Доротеума», а от себя. Как он и обещал заместителю советского торгпредства в Австрии М. Карлсбергу, Зильберман сделал покупок на 40 тысяч долларов, четвертую часть которых внес перед отъездом как аванс. Сразу же после возвращения домой он мгновенно выставил и не без выгоды для себя продал в «Доротеуме»60 весьма интересных антиков. Но большую часть своей добычи Зильберман выслал в Нью-Йорк, где цены, как он хорошо знал, были гораздо выше, нежели в Европе [68] .
В апреле 1928 года объявился в нашей стране еще один французский гражданин, Н. Вейс. При посредничестве Мосгосторга он прямиком направился в Детское Село и вскоре приобрел там «пробную» партию из запасов Госфонда, тут же отправленную через Ригу в Париж. Только затем, уже в мае, Вейс позволил себе подписать долгосрочный договор с Н. С. Ангарским, рассчитанный на выполнение до конца текущего года, обязавшись принять «на себя поручение реализовать в Англии и Франции антикварно-художественные вещи, закупленные Мосгосторгом на частном рынке в районе Москвы и Московской губернии, а также в провинциальных городах, обслуживаемых Мосторгом». Французский торговец брался каждые 10 дней выплачивать Мосгосторгу в фунтах стерлингов стоимость всех отобранных для экспорта вещей и еще сверх того 60 % от общей суммы [69] .
Деловая активность Николая Семеновича Ангарского на том не ограничилась. Желая как можно скорее и проще для себя выполнить определенный Наркомторгом СССР для Мосгосторга план экспорта антиквариата на 700 – 800 тысяч рублей [70] , он еще в феврале заключил соглашение с советским внешнеторговым объединением «Совпольторг». Ему было предоставлено монопольное право вывоза и продажи в Польше произведений искусства, исторических реликвий на сумму 100 тысяч рублей, закупленных Мосгосторгом у частных лиц [71] .
Но на всех – и на зарубежных антикваров, и на «Совпольторг» – одной Москвы с ее уже изрядно оскудевшим рынком и неприкосновенными пока музеями явно не хватало. Потому-то Н. С. Ангарский упорно пробивался к сокровищам Ленинграда, причем к хранившимся не только на складах Комиссии госфондов, но даже в запасниках Эрмитажа. Направлял он туда и своих иностранных компаньонов, и подчиненных.
Ничуть не устыдившись, Ангарский настойчиво потребовал от УЗО давления на руководство Эрмитажа. Ведь там представители подведомственной ему Конторы ювелирных изделий обнаружили «бриллиантовое оружие на сумму в 62 тыс. р. и некоторые другие изделия с драгоценными камнями», выдать которые сотрудники Эрмитажа почему-то не соглашались. Ангарский же считал, что говорить, в общем, не о чем – следует лишь предложить Эрмитажу «продать имеющиеся у них изделия Мосгосторгу» [72] .
Но и у Ленинградского (еще недавно – Северозападного) госторга имелся собственный, спущенный сверху план, причем в три раза больший, нежели у Московского, существовали свои твердые договоренности о поставках антиквариата с торгпредством в Берлине, предварительные намерения – с Амторгом. И потому он возражал, протестовал, сопротивлялся, оберегая от посторонних «свои» кладовые.
Чтобы разрядить напряженную обстановку, руководство Наркомторга пошло на единственно возможную в подобной ситуации меру. 7 мая 1928 года по Наркомату внешней и внутренней торговли СССР был издан приказ, гласивший:
«В целях упорядочения и организации дела реализации предметов старины и искусства настоящим предлагается:
1. Реализацию предметов старины и искусства проводить главным образом в СССР, через Ленинградгосторг, для чего последнему организовать специальную выставку предметов, назначенных к продаже. Мосторгу и Укргосторгу основную часть предметов, выделенных музеями по отбору Ленинградгосторга, направить на выставку в Ленинград.
2. Для работы с предметами старины и искусства Ленинградгосторгу выделить специальный аппарат, работающий под непосредственным руководством управляющего конторой Ленинградгосторга т. Простака.
3. В Москве скупку и продажу предметов старины и искусства сосредоточить в Мосгосторге, для каковой цели Мосгосторг организует специальный магазин-выставку.
4. В Управлении заграничных операций НКТорга все руководство работой по выделению и реализации предметов старины и искусства (разработка методов и способов реализации, дача директив и т. п.) и контроль над реализацией возложить на упол. СТО т. Гинзбурга А. М., распоряжения и директивы которого в области реализации предметов старины и искусства являются обязательными для экспортирующих и торгующих организаций.