Book.

Также принявший участие в прениях А. Я. Вышинский занял несколько иную, весьма похожую на промежуточную, позицию. С одной стороны, он заклинал всех всемерно соблюдать законность. Вряд ли случайно заявил:

«Стабильность закона требует единообразия и единого понимания законности. Противниками этой законности до сих пор продолжают оставаться „местные влияния“, о которых Ленин писал как об одном из величайших препятствий к установлению законности и культурности. Надо признать, что в практике у нас до сих пор встречаются грубые нарушения советских законов. Тов. Яковлев вчера приводил примеры нарушения законов со стороны советов, а я добавляю — при явном, очень часто, к сожалению, бездействии и попустительстве со стороны местных прокуроров».

Это был явный выпад против создания «троек», предусматривавших включение в их состав прокуроров. И, чтобы усилить именно такой смысл сказанного, Вышинский продолжил:

«Задача прокуратуры — беспощадно бороться со всякого рода нарушителями советских законов, со всеми и всяческими врагами социалистического государства и дела социализма. Советская прокуратура должна наносить беспощадные и меткие удары по всем врагам, подрывающим советские порядки и самую основу социалистического государства — общественную социалистическую собственность, по всем предателям, изменникам и агентам фашистских иностранных разведок, не прекращающих своей борьбы против СССР».

Нетрудно заметить, что в названном ряду преступлений, с которыми должна была, по мнению Вышинского, бороться прокуратура, отсутствовали «бывшие кулаки» и «уголовники».

И все же Вышинский сделал реверанс «ястребам». Он привел только один конкретный пример — случай антисоветской пропаганды, которой занимался нищий раскулаченный [13] . Но даже столь незначительный отход от прежней линии позволяет говорить не только о том, что Вышинский уже знал о содержании решения ПБ от 2 июля, но и о том, что внутри сталинской группы, до той поры, в общем, монолитной, наметились первые серьезные расхождения. Начали обозначаться различные позиции, порожденные неуверенностью в собственных силах, в способности не только выдержать, но и отразить натиск широкого руководства.

…На третий день работы сессия ЦИК СССР единогласно утвердила «Положение о выборах в Верховный Совет СССР». Новая избирательная система, включая альтернативность, стала законом. Однако массовые репрессии, начавшиеся в те самые дни, сразу превратили его в ничего не значащий листок бумаги.

Срок, установленный решением ПБ от 2 июля, истекал спустя пять дней, то есть 7 и 8 июля — в зависимости от момента получения/расшифровки циркулярной телеграммы и от часового пояса, в котором находился тот или иной регион. Тем не менее первые ответы вовремя поступили лишь из Крымского, Татарского и Удмуртского обкомов, к тому же только с предлагаемым на утверждение составом «троек» [14] . Следующая группа телеграмм пришла в Москву с небольшим опозданием — 9, 10 и 11 июля, что со всей очевидностью свидетельствовало о далеко не случайно предельном ограничении срока, данного ПБ и рассчитанного на невозможность выполнить при всем желании решение.

Свидетельствовало такое опоздание и о том, что и первые секретари, и начальники местных управлений НКВД были явно не готовы к проведению карательных операций, не располагали сведениями ни об «антисоветских преступлениях бывших кулаков и уголовников», ни тем более о каких-либо «подпольных организациях», их «участниках» и «руководителях».

«ЛИМИТЫ», ЗАПРОШЕННЫЕ РУКОВОДИТЕЛЯМИ РЕГИОНАЛЬНЫХ ПАРТОРГАНИЗАЦИЙ И УТВЕРЖДЕННЫЕ ПБ [15]

Таким образом, на 11 июля в ПБ поступили сведения о намеченном составе «троек» от 43 из 71 первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов, прямо подчиненных ЦК ВКП(б). Иными словами, треть их совсем не торопилась, а может быть, и вообще не собиралась воспользоваться весьма сомнительными правами, свалившимися на них столь неожиданно. Не собирались ни создавать «тройки», ни проводить карательные акции. Это, а также указанные в шифротелеграммах по 43 регионам страны из 78, установленных новой конституцией, цифры «лимитов» по обеим категориям — расстрел, высылка — позволяют назвать поименно тех партократов, кто более других жаждал крови, и отнюдь не в переносном смысле.