Вторая кампания, начатая в мае 1986 года, была нацелена на нетрудовые доходы и спекуляцию. Была объявлена борьба с организованной преступностью. На самом деле теневая экономика перед распадом Советского Союза компенсировала неудачи плановиков. Около 20 миллионов человек – это 12 % населения трудоспособного возраста – занимались подпольной деятельностью, начиная от ремонта обуви и продажи видеокассет и заканчивая строительством и абортами. Зачастую жертвами кампании Горбачёва оказывались бабушки, выращивающие огурцы и продающие их возле станций метро, или фермеры, чьи личные подсобные хозяйства немного смягчали дефицит потребительских товаров. В Волгоградской области прокуроры нанимали головорезов, чтобы разломать сотни теплиц, в которых выращивали помидоры. Цены на сельскохозяйственных рынках выросли.
Для повышения качества потребительских товаров на промышленные предприятия страны было направлено 70 тысяч государственных инспекторов. В течение первого месяца эксперимента среди всех предприятий Москвы только пятая часть выпущенной продукции получила хорошую оценку. Ни один автоматический токарный станок, произведенный на станкостроительном заводе «Красный пролетарий» не был надлежащего качества. Постепенно стандарты смягчались, но все же 15 % выпускаемой продукции в 1988 году было отбраковано. В результате возникли трудности в системе снабжения, снизились объемы производства, планы не выполнялись, были отменены премии для рабочих, что вызывало недовольство на производстве. Эта кампания также стала «обрастать… взяточничеством», как сказал помощник Горбачёва Вадим Медведев. Потихоньку от нее отказались.
Горбачёв приступил к устранению недостатков системы, уволив наиболее коррумпированных чиновников.
В то же время в политике, известной под названием «гласность», Горбачёв начал ослаблять давление на прессу и общественные объединения. Цель гласности заключалась в мобилизации партийной пропагандистской машины в поддержку реформ. Горбачёв надеялся привлечь на свою сторону интеллигенцию, направить идеологию на молодое поколение и разоблачить коррумпированных и некомпетентных аппаратчиков. «У нас нет оппозиционной партии, – сказал он на собрании писателей в июне 1986 года. – Как же мы тогда сможем контролировать сами себя? Только с помощью критики и самокритики». Однако такая политика не давала свободу сторонникам буржуазной идеологии. Несмотря на гласность, редактору одного ведущего журнала было приказано уволить молодого репортера, озвучившего результаты опросов, согласно которым только 60 % населения Сибири поддержали реформы Горбачёва. Сам лидер сказал, что его реформы поддержали все советские граждане.
Со временем политика гласности вышла за рамки первоначальных ожиданий и превратилась во что-то близкое к свободе слова и печати. Газеты и журналы начали писать об экологических катастрофах, организованной преступности, терроре Сталина и социальных проблемах – бедности, бездомности, проституции. Стали появляться неофициальные клубы, общественные организации, профессиональные ассоциации и молодые политические партии. Диссиденту физику Андрею Сахарову разрешили вернуться в Москву из ссылки в городе Горьком и открыто обсуждать обращение с диссидентами. К 1989 году либеральные СМИ перешли от исследования социальных проблем и советской истории к анализу текущей политики и резким выпадам в отношении руководства страны. Между тем консервативные журналисты продолжали проповедовать русский национализм и защищать Сталина.
На новом этапе экономические реформы окрестили перестройкой, намереваясь усилить темпы роста в сочетании с незначительными попытками реорганизации административной системы. Планировалось децентрализировать процедуру принятия решений на местном уровне, а также укрепить премиальную систему для рабочих и управленцев для повышения эффективности их работы. Основная цель заключалась в том, как сказал независимый экономист Евгений Ясин, чтобы реализовать «китайскую модель управления в России» или ввести «социализм с человеческим лицом», как в Венгрии и Югославии.
Уже в 1986 году нескольким десяткам организаций было разрешено импортировать и экспортировать товары напрямую, минуя министерство внешней торговли. С января 1988 года закон «О государственных предприятиях» разрешал компаниям самостоятельно решать, что производить после выполнения государственных заказов, и таким образом сохранять часть прибыли для инвестиций или выплаты премий рабочим. Руководители – от директора до мастера – должны были избираться рабочими, а не назначаться министерствами. Предполагалось, что предприятия станут финансово независимыми, но цены останутся под контролем государства. В мае 1988 года по закону можно было создавать небольшие, в основном частные кооперативы, для продажи потребительских товаров и оказания услуг по рыночным ценам.
К началу 1988 года Горбачёв пришел к выводу, что эти реформы не будут работать, если не объединить их с основными политическими изменениями по демократизации страны. В марте 1989 года на съезде народных депутатов, на котором присутствовало 2 250 человек, были проведены первые выборы с участием нескольких кандидатов, во время первой двухнедельной сессии из числа депутатов был избран двухпалатный постоянный парламент – Верховный Совет. Горбачёв, сохраняя свою должность Генерального секретаря, был избран на съезде Председателем нового Верховного Совета. Хотя независимые кандидаты тоже могли участвовать, на тех выборах все еще доминировал партийный аппарат. Треть мест было зарезервировано для общественных организаций, включая 100 мест для Коммунистической партии, которая все контролировала. Среди новых депутатов 88 % были коммунистами, 72 % – членами предыдущего Верховного Совета. Тем не менее на съезде присутствовало несколько сотен сторонников радикальных политических и экономических реформ, в том числе Сахаров, были там требующие независимости для прибалтийских республик, а также бывший партийный лидер Москвы Борис Ельцин.
Ельцин (чей вклад в российскую политику – предмет обсуждения в главе 2), Свердловской области был командирован в Москву для наведения порядка в московской партийной организации. Несколько грубоватый и нетерпимый к лицемерию бывший прораб отлично уловил изменения в общественном настроении. Сначала самые либеральные сторонники Горбачёва встретили Ельцина с энтузиазмом. Помощник Горбачёва Медведев писал Александру Яковлеву на одном из заседаний политбюро: «Оказывается, есть и левее нас». Но Ельцин был недоволен, когда узнал, что консерваторы в ЦК КПСС организовали диверсию против его борьбы с московской бюрократией. Кроме того, он почувствовал, что простые люди теряют веру в перестройку с ее бесконечными речами и лозунгами, плохо организованными кампаниями, народ разочаровывается в экономических результатах.
Когда Ельцин нарушил партийный протокол и выразил свою точку зрения на пленарном заседании ЦК КПСС в октябре 1987 года, Горбачёв отнесся к этому с плохо скрываемой яростью. По словам очевидца, его лицо побагровело от гнева [12] . За этим последовала проверка обвинений Ельцина, который утверждал, что Генеральный секретарь окружен подхалимами.