Другим примером пропаганды, специально направленной на небелое население, было высказывание в парламенте представителя Национальной партии: «В свете очевидного решения русских в соответствии с их планом мирового господства обратить больше внимания на Африку и особенно на стратегические точки в Африке, а значит, и на Южную Африку, наше чернокожее население должно понять, что новые уязвимые республики Транскей и Бопутатсвана и наши хоумленды, как и большое черное население в городских комплексах типа Соуэто, ни в коей мере не будут меньшими целями для русских, чем сама Южная Африка. Они не ускользнут от этого наступления. Напротив, они могут стать первыми жертвами, если они выйдут из состава Южной Африки». Министерству информации рекомендуется в этой связи заниматься пропагандой позитивного образа ЮАР не только за рубежом, но и во всех странах Юга Африки и в самой ЮАР [301] .
Разумеется, большое внимание антикоммунистической пропаганде уделялось и на телевидении, причем в этой сфере авторы вовсе не утруждали себя аргументами и доказательствами, а работали на образах, ассоциировавших АНК с ЮАКП и СССР с агрессией и враждебностью. АНК называли «террористами», «убийцами с марксистскими устремлениями», «наемными марионетками». Связь с СССР была едва ли не главным обвинением [302] . Даже журнал Южноафриканской компании аэропортов печатал статьи с разоблачениями советской политики в Африке и разъяснениями опасности коммунизма [303] .
Примером массовой литературы, рассчитанной на непритязательного читателя, была книга Дагласа Рида, американца, прожившего в ЮАР 27 лет. Рид приписал коммунистам даже людоедство [304] . Оригинальность этого произведения в том, что в распространении коммунизма автор винил не столько изощренность советской пропаганды, сколько американский либерализм («постоянное подстрекательство леволиберального заговора») и американских евреев. «Необходимо понять, – писал он, – что то, что происходит в Африке, это не спонтанный всплеск „черного национализма“, но продукт, созданный белыми мозгами… революцией в ее нескольких масках, коммунизмом, либерализмом и им подобными… Все 57 лет своей истории, – утверждал он, – большевистский режим существовал на американские деньги» [305] .
Пропаганда такого уровня для африканерской элиты не годилась. Ярким примером более документированного освещения советской угрозы была брошюра «Переговоры с АНК», опубликованная южноафриканским Бюро информации в июне 1986 г. Ее цель – показать, что АНК неразрывно связан с ЮАКП и СССР и что поэтому речи о переговорах с ним быть не может. На базе документов самих АНК и ЮАКП автор или авторы утверждали, что АНК – организация с коммунистическими устремлениями, находящаяся под контролем ЮАКП, что большинство членов ее руководства – коммунисты и что ЮАКП использует ее для достижения первой, национально-демократической, ступени революции путем насильственного свержения правительства, чтобы затем, отбросив АНК, перейти к революции социалистической. Для непонятливых в брошюре была дана диаграмма двух ступеней революции. Перечислены имена коммунистов в Национальном исполнительном комитете АНК (с ошибками). Авторы цитируют документы ЮАКП, как опубликованные, так и найденные на ферме Лилиеслиф в Ривонии – первом штабе Умконто. Среди них конспекты коммунистической литературы, написанные Манделой. Для иллюстрации связи ЮАКП с Объединенным демократическим фронтом (ОДФ) – массовой организацией, объединившей тех, кто боролся против апартхейда в 1980-е годы, – представлены фотографии массовых похорон погибших в столкновениях с полицией и армией: зачастую их хоронили под знаменами не только АНК, но и ЮАКП. Даны и диаграммы нарастания террористических актов АНК [306] .
С данными о связях АНК с СССР дело обстояло хуже. В брошюре приведены сведения о визите в СССР Дж. Гумеде и Дж. ла Гумы в 1928 г. Упомянуты происходившие в 1982 г. слушания Сената США на тему «о роли Советского Союза, Кубы и Восточной Германии в распространении терроризма на Юге Африки» (упомянутые выше слушания Дэнтона). Приведена цитата из слушаний: «… СССР успешно проник и в большой степени контролирует направление двух организаций на Юге Африки: Африканского национального конгресса и Организации народа Юго-Западной Африки». И дана фотография АК-47, гранат и мин советского производства, отобранных, по утверждению авторов, у «террористов» [307] . То ли сведения о масштабах связей между АНК и СССР были в ЮАР засекречены, то ли южноафриканская разведка о них не знала.
Но даже если бы авторы документа привели всю ту информацию о связях АНК, ЮАКП и СССР, которая стала известна сейчас, их усилия были бы напрасны. Белому населению, на которое была рассчитана эта брошюра, повторяющиеся разоблачения АНК были не нужны: те, кто в них верил, верили и без таких брошюр. Что до большинства черного населения, не говоря уже о самих кадрах АНК, то их мог только радовать тот факт, что Претория отмечает нараставшую эффективность борьбы.
Значительно более подробно изложена история ЮАКП и ее отношений с АНК в 600-страничном большого формата труде пастора Генри Пайка, допущенного в архивы южноафриканских спецслужб. В предисловии автор заявляет: «Я не писал о южноафриканском коммунизме объективно… Обсуждать достоинства и недостатки коммунистической системы объективно – это все равно что обсуждать достоинства изнасилования или преднамеренного убийства…» [308] Материал в книге представлен огромный, но позиция автора определила его отбор и подачу, не говоря уже об интерпретации. Так, по мнению Пайка, «коммунистическую заразу» в Южную Африку принесли еврейские эмигранты из России, а африканцы-коммунисты стали их невинной жертвой. Автор приписывает деятельности коммунистов любые протесты против апартхейда и любые конфликты, восстания и войны в независимой Африке.
До конца 80-х годов прошлого века нейтральной информации о советском обществе в южноафриканских СМИ было очень мало, положительной не было вовсе. Ф. Нел подсчитал, что в 141 речи, произнесенной южноафриканскими политиками между 1975 и 1988 г. (он отобрал самые важные), упоминания СССР и России встречались 652 раза. 604 из них, или 92,6 %, были крайне враждебными или враждебными. Остальные – более или менее нейтральными. Ни одного позитивного не было [309] .
В ЮАР был запрещен даже роман Яна Флеминга «Из России с любовью» – только из-за названия. Если в СССР переводы южноафриканской литературы, не имевшей отношения к борьбе против апартхейда, были затруднены, в ЮАР переводов советской литературы не было вовсе. Русская литература кончалась для белого населения ЮАР Ф. М. Достоевским и Л. Н. Толстым.
Вопрос о том, была ли эта пропаганда эффективной, насколько и среди кого, заслуживает специального исследования. Данных на этот счет практически нет, а тема эта чрезвычайно интересна, хотя бы уже потому, что исторические стереотипы не исчезают бесследно, а врастают в новые восприятия, в какой-то степени определяя и их.
Очевидно, что однозначного ответа на вопрос об эффективности пропаганды не существует. Она может быть действенной в одном направлении и бесполезной или даже вредной, с точки зрения ее творцов, в другом. Она может оказывать одно воздействие на целевую группу (не обязательно того, которого добиваются ее авторы) и совершенно другое на группу, которая целевой не является. Наконец, она может иметь совершенно непредсказуемые последствия, особенно в длительной исторической перспективе.