А вот на черных южноафриканцев антисоветская пропаганда производила прямо противоположное действие. Если правительство утверждает, что в СССР все плохо, то в действительности там все должно быть замечательно. Во время своей первой поездки в ЮАР в декабре 1989 г. мы услышали от чернокожих южноафриканцев, не бывавших в СССР (те, кто там учился и жил, – статья особая), что «в России на железнодорожных станциях раздают бесплатно фрукты». Объяснения, почему именно на станциях и почему именно фрукты, мы не добились.
Что до жилья, то нестыковка была и тут. Во время той поездки авторы провели сутки в африканской семье в тауншипе. Семья была отнюдь не бедная: хороший дом с двумя спальнями, столовой, ванной и гаражом. Правда, в гараже спали дети, а в ванной не было горячей воды. На вопрос, в каких условиях живут авторы, они честно ответили, что семьи у них небольшие, но условия точно такие же – у каждого на семью трехкомнатная квартира с одной ванной и с горячей водой, но без гаража. И добавили, что для ситуации с жильем в СССР это совсем неплохо. Хозяева нам откровенно не поверили: ведь в СССР все должны были жить гораздо лучше, чем в ЮАР – даже лучше, чем белые, не говоря уже о черных.
Правительственную пропаганду среди черного населения, и без того, как мы видели, не слишком умелую, подрывала к тому же пропаганда АНК. Она оказалась весьма действенной и на международном фронте, и на внутреннем. Кажется, единственным ее просчетом была работа среди советского населения, вернее, отсутствие таковой. Она считалась излишней, ненужной, ведь поддержка СССР была обеспечена АНК и без нее. Вести ее было бы сложно, и к тому же руководство АНК, очевидно, полагалось в этом на своих советских коллег.
Все это означало, что воздействие пропаганды в обеих странах на разные группы населения зависело от того, насколько легитимным считала каждая из них свое правительство и его идеологию. Большинство южноафриканских белых в той или иной степени верили и в «красную опасность», и в «тотальное наступление». Большинство черного населения полагало, что если правительство хулит русских и боится их, то они должны быть источником чистой благодати. Советское население утрачивало доверие к официальной пропаганде с ростом недовольства своим уровнем жизни и неверия в способность и желание правительства исправить его.
Внешнеполитическое направление пропаганды ЮАР казалось безнадежным. Она точно так же шла здесь против течения, как советская пропаганда внутри страны. С 70-х годов прошлого века и идеология, и политика руководства ЮАР обрекали пропагандистскую работу на этом направлении на провал. Но было все же на внешнеполитической арене одно течение, апеллировавшее к правительству ЮАР, и именно благодаря его антисоветской позиции. Национальные организации представителей советских республик за рубежом (в СССР такие организации, конечно, существовать не могли) и те на Западе, кто пытался помочь советским политическим заключенным и узникам совести, нередко обращались к правительству ЮАР за поддержкой. Оно пыталось использовать такие обращения для антисоветской пропаганды, но, как правило, без большого успеха.
В июне 1969 г. письмо в защиту прав крымских татар было передано в посольство ЮАР в Париже представителем известной эмигрантской организации, Народного трудового союза (НТС) [314] . Австралийский государственный комитет в защиту преследуемых на Украине в 1974 г. передал посольству ЮАР в Австралии послание с просьбой о поддержке акций, направленных на освобождение известного украинского националиста Валентина Мороза [315] .
В 1979 г. южноафриканская миссия в ООН получила послание Всемирного конгресса свободных украинцев, содержавшее просьбу о внесении на рассмотрение ООН резолюции о «деколонизации СССР». Текст этой резолюции был подписан представителями пяти национальных организаций: Конференцией свободных белорусов, Эстонским всемирным советом, Литовским всемирным сообществом, Всемирным конгрессом свободных украинцев и Всемирной федераций свободных латвийцев. Все организации были представлены жителями США и Канады. В послании содержалось требование выполнения резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о предоставлении независимости колониальным странам и народам, а именно деколонизации СССР. Первым пунктом этой резолюции было требование создания русского национального государства на его этнической территории. Остальные пункты были вполне предсказуемы и включали требование права на самоопределение, вывода советских войск из республик, ликвидации всех советских политических, административных и прочих структур на их территории, освобождения политических заключенных и т. д. [316]
В 1984 г. со сходным посланием обратилась к миссии ЮАР в ООН Организация украинских националистов (ОУН). «Украина, в 1945 г. бывшая одним из основателей Организации Объединенных Наций, не является свободной страной: она – угнетенная нация. Мы твердо верим, что место Украины в ООН полностью оправдано, но спешим добавить, что ее представители в Организации Объединенных Наций являются не настоящими представителями украинского народа, а подобранными Москвой коллаборационистами, которые помогают советскому русскому правительству продолжать порабощение украинской и других нерусских наций…» Авторы документа выражали надежду, что южноафриканская миссия в ООН внесет на рассмотрение ООН или Генеральной Ассамблеи ООН вопрос о деколонизации СССР [317] .
Примером посланий в защиту советских узников совести было письмо французского Комитета за освобождение Игоря Огурцова, в 1981 г. переданное южноафриканскому послу во Франции. В письме содержалась просьба сделать все возможное для освобождения Огурцова [318] . Огурцов был арестован в 1967 г. за создание в СССР христианской организации для борьбы с коммунизмом с помощью христианской веры.
Случаи таких обращений к руководству ЮАР были явлением редким, и попытки их использования южноафриканской пропагандой ничем не кончались. Не они определяли политический климат в мире.
Один из руководителей Брудербонда, Дж. П. Д. Тербланш, выступая в парламенте, говорил: «Борьба сегодня ведется только на 20 % в военной сфере и на 80 % – в невоенной… Главные методы этой войны – психологическая война или пропаганда. Интенсивное использование пропаганды имеет сейчас почти тот же эффект, что и ядерная бомба. Единственно отличие заключается в том, что ядерная бомба используется как оружие сдерживания, а пропаганда – оружие полностью разрушительное… Если мы проиграем пропагандистскую войну, нам будет значительно сложнее выиграть тотальную войну» [319] .
Тербланш был совершенно прав – пропагандистскую войну на внешнеполитической арене ЮАР проиграла, а с ней и то дело, ради которого Брудербонд создавался. Но не проиграть ее она не могла.
На войне как на войне. Даже если она холодная. И разведка в ней тоже важна. Доподлинно судить о тайной войне СССР против ЮАР и ЮАР против СССР можно будет только тогда, когда откроются архивы КГБ, ГРУ и секретных служб ЮАР. Но кое-какие сведения о ней стали все же достоянием широкой публики.
Самым ценным – бесценным – советским разведчиком в ЮАР был Дитер Герхард, коммодор военно-морского флота ЮАР (что соответствует рангу бригадного генерала в США [320] ; рангом ниже контр-адмирала). В конце 70-х годов прошлого века он служил в Планово-операционном штабе в Претории и имел доступ ко всем данным военной разведки. В 1981 г. Герхард был назначен одним из четырех командантов военно-морской базы Саймонстаун, отвечавшим за ее верфи. Он был также представителем Военно-морского флота во всех структурах безопасности ЮАР, имел выход на Государственный совет безопасности. Он неоднократно выступал в качестве советника премьер-министра П. В. Боты и был связан со многими другими членами его кабинета. Герхард стал агентом советской военной разведки, ГРУ, в 1962 г. и в течение 20 лет поставлял ей бесценную по значимости информацию не только о южноафриканском ВМФ, но и об армиях западных союзников ЮАР: Англии, Франции, Германии, США и Израиля – и о НАТО [321] .