Через год последовало «неудачное» интервью в Зимбабве В. И. Гончарова, другого заместителя директора Института Африки, сказавшего южноафриканскому журналисту, что не ожидает скорой социалистической революции в ЮАР, и, хотя советская позиция по отношению к апартхейду не изменилась, СССР готов действовать «более реалистично, более гибко, с участием всех сторон» [1002] . Это заявление, по сути означавшее готовность идти на переговоры с южноафриканским правительством, не было согласовано ни с АНК, ни с МИД, ни с ЦК КПСС. Но и здесь, скорее всего, была просто ошибка. Высказывания Старушенко и Гонча-рова были нетипичны. Южноафриканскими проблемами ни тот ни другой не занимались и после тех своих выступлений ничего больше на эту тему не публиковали и не говорили.
Постепенно освещение южноафриканских событий в советской прессе становилось живее и интереснее. Корреспонденты советских газет могли напрямую, по телефону, проинтервьюировать южноафриканцев (как это сделал, например, корреспондент «Правды» Л. И. Шинкарев во время забастовки шахтеров в августе 1987 г. [1003] ). Раньше это, безусловно, было немыслимо. Пытались даже поговорить с Манделой, позвонив в тюрьму «Виктор Ферстер», где его в тот момент содержали. Из этого, конечно, ничего не вышло, но разговор с представительницей тюремного начальства дал материал для забавной статьи [1004] .
Изменилась и интонация прессы по отношению к политическому урегулированию на Юге Африки и дипломатическим прорывам южноафриканского правительства. Это уже не «маневры» или «трюки» расистов, а «неизбежность», как характеризовал, например, визит президента П. В. Боты в Мозамбик корреспондент «Известий» Б. A. Пиляцкин [1005] .
Чем ближе к концу 80-х годов, тем разнообразнее публиковавшиеся материалы. Одной из новых тем стало обсуждение политических мнений в среде белого населения. Словосочетание «белый расист» обрело более конкретное содержание и стало применяться без колебаний только по отношению к Африканерскому движению сопротивления Юджина Тербланша [1006] . Даже в отношении Консервативной партии его использовали со все большей осторожностью: солидная партия, набирающая голоса на выборах и отнюдь не выступающая против африканской государственности; только против принципа «один человек – один голос» [1007] .
Интерес советского читателя к южноафриканской тематике быстро возрастал, и было очевидно, что особенно его интересовало именно белое население ЮАР, прежде всего африканерское, и его судьба. Сказалось, видимо, то, что об африканерах как о людях – об их культуре, образе жизни, проблемах – у нас до этого не писали. Стереотипы набили оскомину, и советский читатель захотел узнать, что за ними стоит. Правда, об африканцах ЮАР у нас тоже писали мало, в основном о борьбе АНК. И это тоже приелось. Статьи об африканерах, все более подробные и доброжелательные, начали появляться одна за другой, особенно после того, как советские журналисты повидали ЮАР своими глазами [1008] .
Уже с конца 1988 г. в прессе стала муссироваться идеи снятия с ЮАР санкций ООН и заключения с этой страной дипломатических отношений. В декабре 1988 г. «Комсомольская правда» опубликовала статью В. Ященко под названием «Не боится истина дискуссий. Полемические заметки о будущем культурного и информационного обмена». Среди прочего, ее автор писал: «… речь не идет о том, чтобы признать и одобрить, к примеру, политику апартеида… Но зададимся вопросом: неужто в целях воздействия на реакционность в политике этих государств [ЮАР и Израиля. – А. Д., И. Ф. ] их изоляция от мирового сообщества будет более эффективным средством, чем дипломатическое, культурное, экономическое общение с ними и одновременное влияние коллективного разума через интенсивный диалог?» [1009]
В мае 1989 г. С. Корзун и А. Соколов – корреспонденты ТАСС и Гостелерадио – проинтервьюировали заместителя министра иностранных дел ЮАР К. Мейринга. И сам факт, и тон опубликованного в «Литературной газете» интервью свидетельствовали о том, что времена непримиримой антиюаровской пропаганды остались в прошлом. Мейринг говорил о том, что южноафриканское правительство понимает, что нужно избавляться от апартхейда, но хочет не революции, а эволюции, что ему нужно признание и снятие санкций. Советские журналисты, судя по интервью, считали эту позицию вполне разумной и приемлемой [1010] .
В середине 1989 г. в журнале «Новое время» появилось интервью корреспондента журнала Н. Решетняка с министром иностранных дел ЮАР Рулофом Ботой. Бота говорил, что раньше у южноафриканцев могло быть неверное представление об СССР и что у него самого недостаточно сведений о нашей стране, поскольку он не видел ее своими глазами. Это был недвусмысленный намек на то, что пора пригласить его в СССР. Не менее важным свидетельством сдвигов был заголовок интервью: «Время апартхейда кончилось» [1011] . Однако это не было еще официальной позицией СССР.
В 1988-1990-м гг. взгляды менялись порой с поразительной быстротой. С конца 1988 г. некоторые журналисты и ученые начали публиковать и говорить нечто совершенно противоположное тому, что публиковали и говорили всего несколькими годами, а то и месяцами раньше. В 1987 г., например, под редакцией директора Института Африки Ан. А. Громыко была опубликована коллективная монография «Антикоммунизм в стратегии и тактике империализма в Африке». В 1990 г. Ан. А. Громыко опубликовал другую работу под названием «Программа действий: африканско-советско-американское сотрудничество» (на английском языке) [1012] .
Столь же внезапную трансформацию претерпели взгляды корреспондента «Известий» Б. А. Пиляцкина. Долгие годы боец передового края советской пропаганды, Пиляцкин стал первым журналистом, побывавшим в ЮАР, конечно, с одобрения ЦК КПСС. Его репортажи, опубликованные в «Известиях» в ноябре 1988 г., были интересны, познавательны и достаточно объективны. Пиляцкин встречался с официальными лицами и с представителями «белых» политических партий и писал, что реформы правительства приносят плоды. Политическая картина ЮАР, утверждал он, куда сложнее, чем это видится из Москвы. Но описывал Пиляцкин и проблемы черного населения, встречался с представителями КОСАТУ.
Последний репортаж заканчивался встречей с Винни Манделой, которую Пиляцкин называл легендарной женщиной [1013] . И через год, в октябре 1989 г., рассказывая о массовом митинге в Соуэто по поводу освобождения Уолтера Сисулу, в статье под названием «Над колоннами – флаги АНК» Пиляцкин писал о популярности этой организации, об умеренности ее требований и двойственности и непоследовательности политики южноафриканского правительства, не желающего освобождать Манделу и отменять запрет на АНК до тех пор, пока он не прекратит вооруженную борьбу [1014] .
Но в 1991 г. Пиляцкин публиковал нечто совсем иное. В статье «Раньше запрещали, теперь стращают», он писал: «Много лет Африканский национальный конгресс внушал подросткам Соуэто и других черных поселений: „Сначала свобода, а потом образование“. Призывал бойкотировать школьные занятия, устраивал взрывы в домах сотрудников муниципалитетов и коммунальных служб. Теперь пожинают плоды». Комитет солидарности стран Азии и Африки, продолжал Пиляцкин, «долгие годы был „общественной крышей“ для цека-гэбэ по осуществлению снабжения АНК финансами и оружием. Характерно, что и по сей день в Москве существует представительство АНК при Советском комитете солидарности с народами стран Азии и Африки [1015] . Единственный полномочный представитель Южной Африки – АНК вкупе со своим напарником – Южно-Африканской компартией (кстати, одной из самых сталинистских в международном комдвижении). „Комитетчики“ тормозили и тормозят процесс установления нормальных дипломатических отношений между нашими странами, прекращения санкций, налаживания широкого сотрудничества – и все это в угоду АНК. Напомню в качестве примера, что именно с его подачи была сорвана поездка в ЮАР создателя передачи „До и после полуночи“ Владимира Молчанова. Видимо, те, кто постарался не выпустить его из Союза, опасались, что… он представит миллионам советских телезрителей подлинную ЮАР, а не пугало из пропагандистских клише „борцов против расизма“» [1016] .