Анастас Микоян.
Можно ли говорить, что с февраля 1956 года начался процесс десталинизации? Прежде всего надо понимать, что сама эта проблема – Хрущев, Сталин, XX съезд – как бы многослойна. И если читать сам доклад, то это значит – рассматривать только внешнюю сторону дела. Вроде бы Хрущев говорил о культе Сталина. И да – и нет. Доклад был назван «О культе личности», но слова «Сталин» в названии не было. Однако и абсолютным секретом все, что рассказал или прочитал Хрущев, для многих к тому времени уже не было, потому что с 1953 по 1956 год в партийные организации для партийного актива направлялись документы по разоблачению Берии. По существу речь в них шла о тех же процессах, о тех же фальсификациях дел, о тех же расстрельных списках. Но преподносилось это как дело рук Берии.
Если анализировать сам доклад и расставленные в нем акценты, то бросается в глаза, что все положительное о Сталине и о сталинизме говорится во вступлении и заключении. А в самом тексте доклада внимание сосредотачивается на репрессиях. Причем несколько раз подчеркивается именно незаконность репрессий. И тем самым закладывается мысль, хотя она и не озвучивается, что, значит, были и законные репрессии. К тому же в докладе нет ничего о блоках, о центрах, о троцкистах, зиновьевцах, бухаринцах, не рассматриваются «шахтинское дело», Промпартия и так далее. И это вовсе не случайно. Текст доклада готовили долго, потом его правил лично Хрущев, поэтому готовый доклад производил именно то впечатление, которое и должен был производить.
Доклад построен таким образом, что в его центре оказалась лишь вторая половина 30-х годов. Все, что было до этого, все что было после этого, Хрущев упоминал очень избирательно и главным образом в таком контексте: это были годы больших достижений под руководством товарища Сталина. Не было почти ничего сказано ни про крестьянство, ни про интеллигенцию, ни про депортированные народы. Но по настоянию Микояна Хрущев все же добавил в доклад, что, несмотря на предупреждения дипломатов, разведчиков и зарубежных доброжелателей о том, что Гитлер вот-вот нападет на Советский Союз, Сталин этому не верил. И в итоге нападение Гитлера на Советский Союз оказалось внезапным.
Хрущев вроде бы гневно разоблачал ошибки и перегибы и выглядел при этом очень искренним. Но были ли последующие реформы действенными, было ли настоящее преодоление культа личности? Хрущевское время почти официально называется «оттепелью». И действительно, лед вроде бы треснул. Но ледоход так и не наступил, а потом еще в хрущевские и тем более в брежневские времена – лед очень быстро снова замерз. На Июльском пленуме ЦК КПСС 1956 года, с одной стороны, было принято уже открытое постановление о преодолении последствий культа личности, а с другой – в речи Хрущева на этом пленуме снова зазвучали слова о роли Сталина и его большом вкладе в победу над фашизмом и построение социализма.
К тому времени доклад «О культе личности» вызвал уже такую мощную реакцию во всем мире, что пошли разговоры о перерождении советского общества. И среди руководства партии возобладала такая точка зрения, что вслед за разоблачением культа личности и преступлений Сталина советский народ и мировая общественность начнут задаваться вопросом о роли в репрессиях соратников вождя, то есть тех, кто в тот момент стоял во главе страны.
Здесь нужно еще немного сказать о рядовых палачах, которые работали на карательную систему. Изменилось ли что-то для них? Скорее всего нет. В советских репрессиях не было четкого деления на жертв и палачей. Любой человек, который выступал в роли палача, через какое-то время мог сам стать жертвой режима. И это касалось как номенклатуры, так и рядовых исполнителей.
Реабилитация репрессированных людей после XX съезда не стала массовой, а наоборот, пошла на спад. И причина тут проста: массовое освобождение из лагерей началось сразу после смерти Сталина, и инициатором этого был Берия, обошедшийся без какого-либо осуждения культа личности и подведения идеологической базы. Он был человеком с практическим складом ума и пытался взять под контроль процесс, который считал неизбежным. Реабилитация же, которая пошла после 1956 года, проходила очень медленно. По каждому случаю создавалась комиссия, которая исследовала документы, потом шел судебный процесс, и в итоге дело затягивалось на месяцы.
Проблема заключалась в том, что Хрущев и другие лидеры партии, вроде бы разоблачавшие культ личности, сами были сталинистами, даже не замечая этого. Хрущев, например, говорил в докладе о том, что Сталин вынуждал членов Президиума Политбюро подписывать расстрельные списки. Но сам он поступал точно так же, если ему это было нужно. Когда уже ближе к 1960 году встал вопрос о размещении атомного оружия и ракет на Кубе, против чего категорически возражал Микоян, Хрущев его пригласил к себе, посадил рядом и заставил подписать все, что было нужно.
Нравственно лидеры партии были уже сильно извращенными людьми. Хрущев с Берией вместе работал, почти дружил, часами о чем-то с ним говорил. А потом с легкостью уничтожил его, а заодно и компрометирующие документы, которые Берия на него собрал. На XX съезде Хрущев выступал за Ворошилова, за Микояна, за Молотова. И они же буквально вскоре были объявлены антипартийной группой. Ложь, интриги и постоянное двуличие являлись частью жизни бывших сталинских выдвиженцев, и об этом надо помнить, оценивая поступки Хрущева: и Кубу, и Карибский кризис – единственный случай в мировой практике, когда мир находился буквально на грани атомной войны, и Новочеркасск. Да и не только политику, также следует оценивать экономику, социальную сферу и даже эстетику.
Однако не так важно, что доклад Хрущева о разоблачении культа личности был всего лишь полуправдой, и фактически ничего не было сказано по сути, и ничего не изменилось в структуре управления страной, и номенклатура осталась на тех же местах. Атмосфера в стране стала другой. «Оттепель» все же наступила, и появились ощущения свободы и свежего воздуха: и «Один день Ивана Денисовича», и театр, и кино, и «Новый мир». И это произошло скорее не вследствие разоблачения культа личности, а просто потому, что не всегда результат и эффект получаются такими, на которые рассчитывают. Эффект от разоблачения культа личности был совершенно неожиданным. Люди увидели, что, оказывается, не только вождь – не святой, а святости нет в самом советском строе и в самом правящем режиме. От страха избавились не только номенклатура, но и люди творческие, над которыми в сталинские времена тоже постоянно висел дамоклов меч репрессий. Стали свободнее говорить, появилась масса анекдотов, появились бардовские песни, начались разговоры на кухне. Начали публиковаться и Твардовский, и Солженицын, и многие другие писатели. Это все было вопреки желаниям и планам властей.
Это происходило уже само собой. Свобода стала как бы побочным и крайне нежелательным продуктом доклада о разоблачении культа личности. И все-таки можно сколько угодно и как угодно об этом говорить, однако в исторической памяти народа такого рода события остаются не в подробностях, а в схематичном виде: остается только самое главное. А самое главное – неважно на самом XX съезде или после него, но Хрущев разоблачил Сталина. После чего действительно мир стал другим. И пусть режим сохранился прежним, но «оттепель» все же наступила [15] .