Доклад Хрущева в конце февраля 1956 года – это наконец-то был настоящий поворот. Люди слушали его текст на партсобраниях, и мир для них необратимо менялся. Сейчас уже хорошо известно, как с Хрущевым накануне XX съезда КПСС спорили, старались не допустить или хотя бы смягчить этот доклад. Он мог сделать все не так явно, а мог и вовсе спустить на тормозах. Мало того, он мог не вернуть людей из лагерей и ссылок или освободить их, но оставить жить там, на поселениях, чтобы они не могли рассказать другим людям, что с ними было.
И то, что Хрущев назвал злодеяние злодеянием, пусть он сделал это только в отношении репрессированных членов партии, было настоящей бомбой. Хватило бы одной только истории Эйхе, который писал Сталину о том, как его избивали следователи, но все равно по приказу того был расстрелян, чтобы всем стало ясно, какова была роль «отца народов».
Эта десталинизация, это разоблачение сталинских преступлений достаточно быстро отразились в литературе. И вероятно, в первую очередь нужно говорить о журнале «Новый мир».
Твардовский был главным редактором «Нового мира» с 1950 по 1954 год. Он пришел туда с основной целью – попытаться сказать о горестной судьбе крестьянства, которое для него было самым близким, родственным слоем и которое он считал обойденным литературой, вниманием умнейших людей и вообще вниманием общества. Для него было крайне важно начать печатать «Районные будни» Овечкина, потом Троепольского, Тендрякова.
Твардовский поднял тему послевоенной страшной судьбы крестьянства. Ведь до сих пор можно встретить высказывания, что «при Сталине было снижение цен». Горожане не понимают, что эти копеечные снижения были проведены целиком за счет голода крестьянства. В послевоенные годы колхозник – это фактически означало «нищий». Люди опухали от голода, просили подаяния, вымирали целыми деревнями, и все ради того, чтобы Сталин мог демонстративно опустить цены в городах.
Это была обычная политика советских властей, еще начиная с Ленина, считавших, что крестьяне являются ненужным балластом. Совершив революцию в крестьянской стране, большевики занялись уничтожением этого самого крестьянства. Ведь то, что происходило в 1928-32 годах, по-другому и назвать нельзя.
При этом люди не знают, какой была Россия перед революцией, считают ее лапотной, нищей и темной. Тогда как в 1912 году Россия была на пятом месте в мире по удельному весу промышленного продукта на мировом рынке. Сейчас нам до этого расти и расти. Одноклассник Булгакова рассказывал, что их гимназия называлась Первой и считалась аристократической. Но при этом у них на сорок человек было двенадцать «кухаркиных детей», то есть детей из самых бедных низов. Они отлично учились и все вышли в люди, кто-то стал инженером-путейцем, кто-то врачом, кто-то адвокатом. Это была уже не Россия пушкинского времени.
И в начале XX века при желании тоже можно было получить бесплатное среднее образование, а при наличии способностей – и высшее.
Конечно, после революции дело пошло быстрее благодаря программе ликбеза. Но Ленин не скрывал, что грамотность несли в массы для того, чтобы все выучились читать газеты – так проще было агитировать. При этом по циркулярам Крупской вывозили из библиотек по всей стране книги, в которых прославлялась монархия и вера – и не только религиозные или открыто монархические, а вплоть до книг Достоевского и Толстого.
Вокруг самого Твардовского существует очень много мифов. Откуда-то пошло мнение, что его родители и брат в 1931 году были арестованы по политическим мотивам, а сам он, поддерживая коллективизацию, сдал родственников милиции.
В 1917 году Твардовскому было семь лет. Его отрочество и юность прошли в совершенно советское время, в глухой деревне. Он мечтал о городе, книгах, учебе. Деревню он слишком хорошо знал, поэтому позже никогда ее не идеализировал, за что и Есенина не любил. В русской деревне было слишком много темного, что высвечивал разве что Горький. Лет в одиннадцать Твардовский из рук матери перешел под тяжелую руку отца, с которым у него довольно быстро возник конфликт. Чувствуя в себе талант, Твардовский хотел вырваться из деревни в город и стать писателем. Давление таланта в человеке – это очень большая сила.
Он уехал в город, начал писать и уже когда жил в Смоленске, узнал, что отца раскулачили и выслали. Твардовский добился приема у секретаря обкома, но тот ему сказал: «Да, бывают моменты в жизни, когда или папу с мамой выбираешь, или выбираешь другое». И он выбрал Советскую власть, потому что в те годы истово верил, что советская власть деревню обновляет. Отца он кулаком не считал, но был уверен, что его высылка – это перегиб, который будет исправлен. Он очень хотел стать известным, чтобы помочь семье. И наконец издал «Страну Муравию», которая сделала его популярным. Там были строфы, которые не попали ни в первое издание, ни во второе, ни в третье, но которые он все время пытался вставить: «А кто сам не шел из хаты, кто кидался в обмороки, милицейские ребяты выводили под руки». Поэтому, конечно, мнение о том, что в то время Твардовский считал коллективизацию великим и бесспорным благом, достаточно спорно.
«Страну Муравию» он опубликовал в апреле 1936 года, после чего сразу помчался в ссылку за родителями и всю семью вывез в Смоленск. А до этого он ничего сделать не мог, его без конца называли «кулацким подголоском».
Во время войны Твардовский писал «Василия Теркина». Но в 1949 году они с Сурковым, автором знаменитой «Землянки», написали стихотворение для юбилея Сталина. По слухам, именно за это стихотворение тот и сделал Твардовского главным редактором «Нового мира». Но Сталину нравился и «Василий Теркин», несмотря на то, что там ни разу не упоминается сам Иосиф Виссарионович. Это настолько потрясающий факт, что и поверить трудно. В поэме, с лета 1942 года в течение всей войны публиковавшейся в «Красноармейской Правде», газете, которая была еще на несколько шагов более советская, чем сама «Правда», ни разу не упоминается имя Сталина. В самой газете это имя склонялось от первой строки до последней. А у Твардовского в поэме даже взвод трижды поднимают в атаку со словами «Взвод! За Родину, вперед!», не добавляя «за Сталина».
Второй раз Твардовский был назначен главным редактором «Нового мира» в 1958 году, как и первый раз сменив на этом посту попавшего в опалу Симонова.
«Новый мир» при Твардовском был, безусловно, изданием демократическим, насколько это было возможно в то время, и даже антисталинским. Но в то же время очень консервативным с точки зрения поэзии. Прозу же печатали самую разнообразную и очень оригинальную в том числе. Единственное, чего Твардовский не признавал в прозе, так это бессмысленной игры словами. А вот к поэзии он был пристрастен, как часто бывает у поэтов. Какие-то поэты для него вовсе не существовали, например Вознесенский.
Но в том, что касается передовой прозы, именно «Новый мир» дал старт «шестидесятничеству» в литературе. И не только Солженицыну. Там печатались Яшин, Некрасов, Семин, Фазиль Искандер. Твардовский напечатал и Гроссмана, еще будучи главным редактором с 1950 по 1954 годы, хотя потом вынужден был в этом каяться.
Главными антисталинскими произведениями самого Твардовского были поэмы «За далью – даль» и «Теркин на том свете», которого он задумал еще в 1945 году.