Book.

Великобритания, Франция и США достаточно долго пытались привести Гитлера к власти в Германии законным путем. Предвыборный плакат нацистов

Конечно, понимали. Но конституцию приняли именно такую, с «троянским конем» постоянной нестабильности, которую в нужный момент можно было активировать. Зачем? Чтобы иметь возможность направлять политическую жизнь Германии в нужное русло. Ведь выборы – это не только листовки и бюллетени, но также скандалы и смертельная борьба. Кандидатам и партиям нужны поддержка, помощь и деньги, а следовательно, ими можно управлять, не допуская создания нового сильного немецкого государства, которое в конце XIX века стало самым быстрорастущим игроком на мировой арене. Чтобы разбить Германию в Первой мировой войне, были затрачены колоссальные усилия, огромные средства и миллионы жизней. Пустить дальнейшие события на немецкой земле на самотек было бы непростительной глупостью. Когда Советский Союз освободил Восточную Европу от фашистов, никто ведь не сомневался в том, что Сталин установит в этих странах дружественные России режимы. Установит разными способами: где добром, где лаской, а где и прямым насилием. Потому что это было правильно и разумно с точки зрения политики. Неужели можно предположить, что главы Англии, США и Франции в 1918 году были глупее и не поставили у власти в Германии марионеточный режим?

Тот же Черчилль описывает в своих мемуарах, как делил со Сталиным в конце войны зоны влияния. Все откровенно и предельно цинично. Никаких иллюзий, никакой идеологии. Голая выгода: выторговал Черчилль Грецию, и коммунистические повстанцы поддержки от Москвы не получили. Идеология им не помогла, потому что идеология всегда прикрывает истинные интересы государства. Идеологические ширмы меняются, но суть дела остается прежней.

Поступками государственных мужей движут интересы их стран, а не идеологические штампы.

Поэтому верхом наивности будет думать, что «свободная» Германия не попала под предельно жесткий контроль своих победителей в Первой мировой войне. Механизмов его реализации было много. В политической сфере эту роль играла социал-демократическая партия Германии, чьи лидеры Штреземан и Эберт так ловко вместе со «спящим» принцем Максом Баденским устроили революцию и отречение кайзера. Правящей партией в стране стали именно социал-демократы: они писали Конституцию с бесконечными выборами, и их лидер Эберт стал первым президентом Германии [165] .

Именно этой партии, а точнее, ее зарубежным покровителям и обязана Германия той самой нестабильностью. Ведь на самом деле выборы происходили значительно чаще, чем раз в два года. Германия была парламентской республикой. Для формирования правительства нужно было создавать в парламенте коалицию и получать большинство голосов. В любой момент по какому-либо «принципиальному» вопросу она могла распасться благодаря выходу из нее какой-либо партии. Обычно это была социал-демократическая партия. Тогда правительство уходило в отставку, а если и далее не получалось его сформировать, тогда президент распускал рейхстаг и назначал новые выборы [166] .

Подведем итоги. Благодаря тому, что в Германии установилась такая «демократическая» демократия, подобной которой не было нигде в мире, за 14 лет (1919–1933 год) страна пережила даже не семь [167] , а девять выборов в рейхстаг [168] ! А ведь еще были выборы президента, выборы в земельные и муниципальные парламенты! В 1932 году НСДАП, к примеру, участвовала в пяти полноценных выборных кампаниях [169] ! От постоянной предвыборной лихорадки устали не только простые избиратели, но даже сами руководители НСДАП. «Мы должны прийти к власти в ближайшем будущем. В противном случае нам до смерти придется на выборах убеждать самих себя» [170] , -напишет в своем дневнике Йозеф Геббельс.

Но мало того, что в чехарду играли в парламенте, – то же самое творилось и в правительстве. За время Веймарской демократии (14 лет) пост рейхсканцлера занимали 14 человек [171] ! Чтобы понять нелепость такой ситуации, сравним: в современной Англии премьер-министр Тони Блэр стоял во главе британского правительства 10 лет, Маргарет Тэтчер – 12. Именно одна Тэтчер и один Блэр, а не четырнадцать! Даже ельцинская череда премьеров по сравнению с немецкой свистопляской – образец стабильности и порядка.

И вот в таком царстве абсурда появился лидер, появилась партия, отрицающая весь этот балаган. Причем целиком. Уже одно это вызывало симпатию. «У партий, приверженных марксизму, и их попутчиков было 14 лет, чтобы доказать, на что они способны. Результат налицо – груда развалин…» [172] , – громил своих оппонентов Гитлер, используя ситуацию в стране. К тому же он был талантливым организатором и пропагандистом [173] .

Даже такие мелочи, как красный цвет своих знамен, он позаимствовал отнюдь не у коммунистов. Цвета нацистского знамени в точности повторяли цвета флага кайзеровской Германии: черный, белый и красный [174] . (Социал-демократы, имевшие большинство в немецком парламенте, угробившие свою страну в угоду «друзьям из Антанты» в 1918 году, немедленно ввели в обиход новые цвета немецкого знамени: черный, красный и желтый.) [175] Гитлер воздействовал на эмоциональном уровне, говоря жителям страны – изберите нас, и все будет, как в старые добрые времена. А в программе нацистов ничего не было сказано о Майданеке, Аушвице и грядущей войне практически со всем миром.