Какая уважающая себя держава через пару-тройку недель после присоединения территории вытолкнет ее из себя обратно? Ведь включение в состав страны земель – это не включение электричества. Нельзя щелкать туда-сюда. Никто не будет уважать страну, которая под зарубежным влиянием перепишет свои собственные решения. Ведь Запад войну СССР не объявил, а следовательно, никакой мотивации отдать полякам все обратно «ради мира» у Сталина нет. Как он это все объяснит своим военным, которых встречали цветами белорусские крестьяне? Погорячились?
У Гитлера ситуация другая. Он может спокойно включить в состав рейха исконные немецкие земли, а остальные вернуть Польше. И население Германии в отличие от населения СССР это поймет: война с Польшей велась ради последних частей германской территории, отторгнутых после Версаля. Мы все это вернули, а польское руководство и «мировое сообщество» проявили благоразумие и согласились замириться. Новая восстановленная Польша заключит с рейхом договор и гарантирует нерушимость новых границ. Прилично и понятно: все белые и пушистые. И глава Германии, и польское руководство, и англичане с французами. А вот Советский Союз после этого будет выглядеть отпетым агрессором, которого надо покарать…
В итоге, если бы Гитлер пошел на попятную и согласился восстановить Польшу, это неминуемо привело бы к его войне с СССР, который не мог вернуть польские территории. Это и есть истинная причина «нежелания» Запада мириться. Она не имеет никакого отношения ни к миролюбию, ни к выполнению договоров, ни к желанию обуздать агрессора. Это всего лишь продолжение исконной линии западной политики – разжигание германо-русского конфликта. Эффектно звучавшее условие «восстановления Польши» по сути означало не мир на европейском континенте, а замену одной «странной» войны на другую, «правильную».
Удивительна логика исторических книг. Серийного убийцу Чикатило никто во время суда не обвинял в нарушении правил дорожного движения. Его страшные преступления и убийства десятков людей – достаточные основания, чтобы отправить мерзавца на тот свет. А еще большего преступника Адольфа Гитлера до сих пор обвиняют, в чем только можно. Например, в коварстве и вероломстве. Это так же нелепо, как уличать серийного убийцу в неоплате коммунальных услуг. На совести Гитлера жизни миллионов людей. Этих злодеяний хватит с лихвой, чтобы очернить фюрера по самую макушку. Зачем же приписывать ему то, чего он не делал? Чтобы скрыть тех, кто помогал ему прийти к власти и настойчиво толкал к развязыванию войны. В любом историческом труде вы найдете фразы о вероломстве Гитлера, предложившего в своей речи 6 октября 1939 года Западу мир, а 9 октября отдавшего приказ подготовить план наступления на Францию. И пишут ничего не понимающие авторы о гитлеровском коварстве, а другие переписывают это из книги в книгу. Хотя поведение главы Германии было абсолютно логичным…
Директива № 6 по ведению войны на Западе, написанная Гитлером, поразительно точно дала прогноз будущего разгрома французской армии. Не потеряла она своей актуальности и в наши дни: «Ни при каких обстоятельствах их (танковые дивизии. – Н. С.) нельзя бросать на гибель в бесконечные лабиринты улиц бельгийских городов». Те, кто направил наши танки на бессмысленную гибель в новогодний штурм Грозного в 1995 году, разумеется, Гитлера не читали. Но вслед за фюрером постулат о невозможности танкового штурма города был описан в работах генерала Гудериана, считавшегося лучшим германским «танководцем», а потом подхвачен военными всех стран. Неужели Паша Грачев и его подчиненные не знали таких элементарных вещей, известных военной науке уже более 50 лет?
12 сентября 1939 года впервые, а через две недели повторно Гитлер высказал перед своими генералами мысль о возможности таким же быстрым ударом, как в Польше, разгромить и Францию [511] . Но пока это были всего лишь «мысли вслух», без какой-либо конкретики или распоряжений к исполнению. 6 октября 1939 года Гитлер произнес свою «миролюбивую» речь. С трибуны рейхстага он открыто озвучил предложения, которые по другим, «закрытым» каналам уже были доведены до руководства Великобритании и США. 26 сентября 1939 года Гитлер лично проинструктировал Геринга, что необходимо через шведского посредника Далеруса сообщить в Лондон [512] .Одновременно через американского нефтепромышленника Дэвиса фюрер донес свои предложения до президента Рузвельта [513] . Так что мирные предложения Гитлера должны были попасть в весьма «удобренную» почву. А значит, для главы Германии существовала вероятность того, что Запад изменит свою позицию и пойдет на обсуждение условий вхождения Германии в существующий англосаксонский миропорядок. Потому-то и была речь Адольфа Гитлера настолько миролюбивой, что сделала бы честь любому известному «борцу за мир во всем мире». На следующий день все германские газеты пестрели многозначительными заголовками: «Никаких военных целей против Англии и Франции мы не преследуем»; «Никакого пересмотра требований, кроме колоний»; «Сокращение вооружений» и т. п. [514]
Теперь правительства Англии и Франции могли, с точки зрения фюрера, не теряя своего лица, протянуть Третьему рейху руку. Ведь не они запросили мира, а сама Германия. Так что мир, вероятнее всего, предлагался Гитлером Западу вполне серьезно. Чтобы потом конвертировать его в войну с Востоком. Но ответа на свои инициативы фюрер не получил. Вернее, получил отрицательный. На следующий день, 7 октября 1939 года, французский премьер Даладье ответил Гитлеру, что Франция не сложит оружия, пока не будут получены гарантии «подлинного мира и общей безопасности» [515] .
Сталин однозначно не доверял своему германскому партнеру по договору о ненападении. Пока Гитлер призывал Запад к миру, СССР быстро ввел свои войска в страны Прибалтики, заключив с ними соответствующие договоры. Сделано это было с согласия Германии. Однако значение появления Красной армии на территории Латвии, Литвы и Эстонии от этого не уменьшилось. Ведь территория Прибалтики была необходима для развертывания войск агрессора при нападении на СССР. Теперь это становилось невозможным. Октябрь 1939 года – это и начало переговоров Советского Союза с Финляндией. Цель та же самая – обеспечение безопасности Ленинградского направления и взятие под контроль входа в Финский залив и выхода в Балтийское море для советского флота.
Однако главным было слово из Лондона, а его все не было. Зато по реакции английских, американских и французских газет становилось понятно, что на мировую Запад не пойдет. 10 октября в краткой речи, произнесенной в Шпортпаласе, фюрер сделал еще одну попытку обратиться к англичанам. У Германии, подчеркнул Гитлер, «нет никаких причин воевать против западных держав». И еще раз подчеркнул свое «стремление к миру» [516] . Ответ главы Великобритании пришел через два дня, 12 октября 1939 года. Накануне в Берлине даже произошли беспорядки. Историки назовут их позднее «мирными». Рано утром радиотрансляционная сеть Берлина вдруг сообщила, что пало английское правительство, а новое руководство Англии немедленно начнет мирные переговоры. В столице рейха началось ликование, которое быстро сменилось разочарованием [517] .