Г. Гудков: Потом Аннушка разлила масло — по Булгакову.
Н. Болтянская: Не дай бог, произошла бы вчера история с членовредительством. Как вы себя сам чувствуете? Вы свою ответственность за подбитый у кого-то глаз ощущаете?
Г. Гудков: Безусловно.
Н. Болтянская: И что дальше?
Г. Гудков: Нести дальше. Либо мы сейчас мирными протестами попытаемся поменять курс истории, спасти страну от катастрофы, либо отсрочим это дело на какое-то время и уже потом точно будем воевать друг с другом, держать друг друга на планке прицела, швырять гранаты, палить из орудий — как уже дважды была попытка в 1991 и 1993 гг. Хотите такого варианта? Давайте определимся, что лучше — идти мирным путем, мирными акциями, либо готовиться к гражданской войне, которая неизбежно будет в результате краха государства и краха этой системы управления.
Н. Болтянская: Многие, кто по вашему призыву выходят на акции, в большей степени рискуют оказаться жертвой полицейской дубинки, чем вы.
Г. Гудков: Дубинки — да. Но я теряю больше, чем удар дубинкой по голове.
Н. Болтянская: Докажите.
Г. Гудков: Докажите? Я отказался от карьеры, от состояния, которое мне предлагали, мой дохлый бизнес разрушают до основания, а мы его создавали 20 лет, — занимали деньги на печать, регистрацию, ксерокопирование документов в 1992 году. Я теряю перспективу. У меня сын подставляется по полной программе, члены моей семьи оказываются под атакой — я ничего не теряю? Со мной работает наружка, прослушка, и прочее, меня пытаются компрометировать, хорошо, что еще не говорят, что я пью кровь невинно убиенных младенцев по утрам.
А другие еще хуже — на других заводят уголовные дела — тот же Навальный, Удальцов, вызывают в Следственные комитеты, Собчак держат в неглиже по несколько часов, на позорище власти. Все находятся в зоне риска. Организаторы, лидеры оппозиции находятся в большей зоне риска. Тот же Володя Рыжков — у него какое-то странное заболевание. Врачи говорят, что такие формы должны лечиться за две недели, а у него уже полгода не проходит, и ничего сделать врачи пока не могут. А может, это спецпрепарат?
Н. Болтянская: Кто, где, куда, каким образом?
Г. Гудков: Ну, у нас и полоний тоже используется иногда. А может, спецпрепарат, может, спецяд, может, еще что-то? А может, и нет, Может, глюки.
Н. Болтянская: Но любой человек, получивший дубинкой, может не встать после этого.
Г. Гудков: А организатор может получить тюрьму, расправу, полоний в чашку чая — все, что угодно.
Н. Болтянская: Вы видели сегодняшнее заявление Ильи Пономарева по поводу дождя, в котором аномально высокое содержание йодистого серебра — он намекает на своих друзей-химиков, и говорит, что дождик вчера могли приманить.
Г. Гудков: Да ладно. Теоретически это возможно, но думаю, что никто бы подобного делать не стал. Там еще стояли и ребятки из МВД, которые кроме фуражек никакой защиты не имели. Не дай бог, выплывет — ОМОН такие штуки власти не простит.
Н. Болтянская: «Вы ввергаете Россию в митинговую вакханалию».
Г. Гудков: Не мы. Не надо ставить телегу впереди лошади. Лошадь — это узурпация власти, ее монополизация, — так было при царе, Сталине и Брежневе. И именно монополизация власти, застой, деградация политической элиты доводит страну до кризиса. Народ выходит на улицы потому, что безобразная система управления, а не наоборот, сначала выходит народ на улицы. Страну всегда разрушает власть.
Я всегда говорил, что деградация политической элиты в КПСС не могла не довести страну до трагедии. Вот она и довела. Сегодня идет деградация политической правящей элиты при Путине. И это уже привело к массовым выступлениям. Можно подумать, что люди вышли просто так, от фонаря, а не потому, что власть сфальсифицировала выборы, Чуров награжден за эти махинации, — он сидеть должен, а он в Кремле сидит на всех приемах. Ходит с орденами и медалями. Потому что власть поощряет тех, кто совершает преступления, что, терпеть это? Я не буду. Либо мы договариваемся до политической реформы, либо как получится.
Н. Болтянская: А если нет?
Г. Гудков: Ответ я уже сказал. Надо предлагать сменить власть. Мирно.
Н. Болтянская: А вам: «Ждите ответа».
Г. Гудков: Я, может, подожду. Но много людей, которые могут не дождаться, а начать какие-то действия, а я очень не хочу этого. Я вообще мирный человек, сказал, что лучшая форма для любой страны — парламентская демократия.
Н. Болтянская: Нет ощущения, что вас выталкивают в радикальный протест?
Г. Гудков: Я об этом давно говорил. Короткая речь, с которой я выступал много раз, 18 ноября попала в тираж, я говорил: вы загоняете в угол всю страну, абсолютно умеренных оппозиционеров. Загоняете в угол системные партии. В углу заяц становится зверем, а вы хотите загнать всю страну, всех лидеров оппозиции в угол, чтобы они там были паиньками? Не бывает такого.
Н. Болтянская: Вас уже загнали в угол?
Г. Гудков: Еще нет. Но как будут себя вести. Должны быть какие-то действия двусторонние.
Н. Болтянская: Сколько на сегодняшний день среди эсеров озверевших? Вас ведь в свое время воспринимали как кремлевский проект — для вас это не новость?
Г. Гудков: Не новость. Но думаю, что все больше и больше становится людей, радикально настроенных. Знаете, почему? Объективно борьба политическая заставляет людей занимать позицию. Даже если ты этого не хочешь, ты обязан выбирать, сюда или сюда. И политическая борьба, даже та, которая ведется в России, а она ведется очень нечестными методами, она, конечно, озлобляет людей.
Н. Болтянская: «К сожалению, провинция спит, пьет и ничего не хочет знать».
Г. Гудков: Ничего, потом узнает. Кстати, я разочарован в Красноярске — я там был. 20 % явки сделали свое дело — ужас. А там был шанс реальной, серьезной политической борьбы, тогда бы там не было такого «карт-бланша» — ну, пусть он неплохой человек, но он представляет определенную партию и определенные правила, по которым будет вынужден играть.
Н. Болтянская: Недавно один из руководителей какого-то приморского поселка вышел из партии «Единая Россия».
Г. Гудков: Да, кстати, очень мужественный поступок.
Н. Болтянская: Клецкин его фамилия.
Г. Гудков: Товарищу Клецкину, коллеге Клецкину хочу передать слова благодарности и восхищения его честным и мужественным поступком. И главное, что он не просто вышел, а сделал заявление по этому поводу. Спасибо ему за эту позицию.
Н. Болтянская: Два сообщения: «Я вам верю» и «Я вам не верю» — история нас рассудит.
Г. Гудков: Как ромашка — «любит-не любит».