Е. Альбац: Вы имеете в виду депутата от фракции КПРФ, Бессонова. Вы полагаете, что вопрос лишения вас депутатской неприкосновенности практически сегодня решен, — правильно я вас понимаю?
Г. Гудков: Не решен. Но команда «Единой России» дана.
Е. Альбац: Вы здесь не раз упоминали ФСБ, это ваша бывшая контора.
Г. Гудков: И очень сильно изменилась с тех пор, как она перестала быть КГБ СССР, к сожалению. И не в лучшую сторону.
Е. Альбац: Ну, у нас нет сейчас время для этой дискуссии.
Г. Гудков: Я работал в контрразведке.
Е. Альбац: Вы работали в Первом главке?
Г. Гудков: Нет, я работал во Второй службе Московского управления, это контрразведка. Был там в последние годы секретарем партбюро, кстати, выдавал партийные билеты в августе 1991 года.
Е. Альбац: Много в СМИ пишут о том, что в сегодняшней классификации людей, которые находятся у власти, а там огромное количество выходцев из КГБ, с Лубянки, и, кстати, очень много именно из контрразведки.
Г. Гудков: Видите, какое всепроникающее КГБ — и во власти их полно, и в оппозицию добрались кагэбэшники — ужас какой-то.
Е. Альбац: И не говорите. Так вот они классифицируют людей в оппозиции, или людей, которые нелояльны, не готовы кричать «ура» при виде Путина, — либо как врагов, либо как предателей. И те, кто находился в их рядах в пошлом, они классифицируют как предателей.
Г. Гудков: Нет, я у них враг. Потому что никогда не был в их команде. Наверное, они больше на Ксению Собчак обижаются, чем на меня. А я что? Я же все время был в оппозиции.
Е. Альбац: То есть, вы проходите как «враг»?
Г. Гудков: Скорее всего, да — как «враг части народа, который сегодня у власти».
Е. Альбац: Тем не менее, не понимаю. Есть такой корпоративный принцип: своих не сдавать.
Г. Гудков: Ну, они меня не считают «своим» теперь уже.
Е. Альбац: Тем не менее, вы носили и носите погоны.
Г. Гудков: Не ношу, но носил. Я ушел майором в 30 с небольшим лет. Потом, так как в фирме работало очень много офицеров, из уважения к тому, что я дал возможность им рабочие места и адаптацию, по запасу мне дали сначала подполковника, потом полковника. На самом деле я уходил майором.
Е. Альбац: И все-таки есть принцип «своих» не сдавать, что происходит? Мне на ум приходит знаменитая статья г-на Черкесова в «Коммерсанте», — кстати, сейчас он ваш коллега по фракции.
Г. Гудков: И очень прилично себя ведет на самом деле.
Е. Альбац: Который говорил о том, что есть «государственники» и есть «торгаши», что «чекист это тот крюк, который вытянет Россию из ямы» — такое впечатление, что не очень получается «крюку» «вытягивать». Нет?
Г. Гудков: Говорят, что чекистов бывших не бывает. К сожалению, бывает. Да, действительно, в те годы отбирали в ЧК значительную часть людей, я бы сказал, элитарного уровня. И то, что их много в органах госуправления, и везде-везде, говорит только о хорошем качественном выборе кадров в тот период. Но происходят метаморфозы с людьми. На самом деле, самые разъедающий душу, сердце и принципы грибок — коррупция. Коррупция, бесконтрольность, вера в собственную непогрешимость, собственные сверхполномочия, сверхспособности. Это происходит с очень многими сотрудниками.
Более того, — этот грибок, вирус коррупции настолько глубоко занесен в систему, что начинает все больше поражаться этим вирусом. Смотрите последние увольнения и скандалы — сотрудники, которые отмечают свои дни рождения за миллион долларов, — если отмечаешь за миллион долларов день рождения, значит, понимаем, что в кармане это не последний миллион долларов. Посмотрите все эти факты крышеваний, все эти конфликты таможней и спецслужб по «Трем китам», — ну, много чего там есть.
Я не хочу всех мазать одной краской — конечно, там огромное количество людей приличных, честных офицеров, но не они диктуют правила игры. Сегодня, к сожалению, вся эта правоохранительная система превращается в инструмент обслуживания режима — уже не народа, не власти, не государства, а режима. И это очень плохо. Потому что мы знаем, чем все это закончилось, когда у нас было НКВД. Это не только репрессии и ГУЛАГи. Это закончилось еще поражением, по сути, в первые полтора-два года войны чудовищными человеческими потерями.
Е. Альбац: Мы можем сказать о том, что 20 тысяч чекистов было расстреляно.
Г. Гудков: Больше. Поэтому, с одной стороны, в системе есть нормальные люди, но очень много тех, кто сегодня готов выполнять любые приказы.
Е. Альбац: На каком уровне был отдан приказ разобраться с вами, как вы полагаете? Это уровень главы ФСБ г-на Бортникова?
Г. Гудков: Да нет, что вы, — выше.
Е. Альбац: То есть, это решение принимал главный чекист страны, Путин?
Г. Гудков: Ну, думаю что не сам Путин — не думаю, что Путин принимает решения по Гудкову, но думаю, что ему сказали — он кивнул. Кто-то готовил в администрации какое-то решение, план — думаю, что с ним в целом согласовали и он не стал возражать, — скорее всего, так. Не знаю, может, у меня детские представления о власти, но мне кажется, что Путин сам непосредственно просто физически, наверное, не успевает. Хотя, кто его знает? Он человек одаренный — многое помнит, ничего не забывает.
Е. Альбац: Но все-таки, когда идут такие дела в отношении бывшего сотрудника…
Г. Гудков: Но я уже им не бывший сотрудник достаточно длительное время. Я ушел все-таки в конце 1992, начале 1993 года.
Е. Альбац: Но вы в запасе.
Г. Гудков: В запасе. Но 20 лет с того момента прошло, страна очень сильно поменялась, принципы работы спецслужб поменялись, качество кадров поменялось — многое поменялось. К сожалению, эта пуповина, видимо, разорвана.
Е. Альбац: Но у вас там осталось достаточное количество коллег.
Г. Гудков: Не так много. Больше осталось людей, которые уважают мою позицию, как ни странно.
Е. Альбац: И что, они не готовы вас защищать?
Г. Гудков: Открыто — нет. Пока. Допустим, мы сейчас видим режим в Сирии — там то один, то второй переходят на сторону повстанцев.
Е. Альбац: Сегодня премьер-министр сбежал из страны.
Г. Гудков: Ну, это финиш системы, по всей вероятности. Я ни «за», ни «против», может быть, даже сожалению, что в Сирии так происходит. Мне очень не хочется, чтобы наша страна превратилась в Сирию, в Ливию, Египет, или еще во что-то.
Е. Альбац: Что вы собираетесь делать? У вас нет сомнений, что Госдума проголосует так, как ей скажут — то есть, лишит вас депутатского мандата.