Где же Дойл? Пусть не его тело лежало у ног Кела, но если он способен прийти ко мне, то где он? Где Гален, Рис, Мистраль, Шолто – где они, что может так долго удерживать их вдали от меня? Неужели они... погибли? Неужели все, кого я люблю, погибли?
Джонти пошевелился.
– Джонти, – позвала я.
Он не ответил, и я поняла, что не чувствовала напряжения его мышц. Вообще. Он не приходил в сознание, но стал подниматься – не пользуясь руками и ногами. Кто-то другой его поднимал. Несколько минут назад я так хотела из-под него выбраться, что чуть не впала в приступ паники. А теперь почти расхотела. Медленно ползущий вверх Джонти – это могло быть хорошо или ужасно, в зависимости от того, кто его поднимал.
Чем выше ползла широкая грудь Джонти, тем быстрей бился мой пульс. Его поднимали так долго, что я начала думать, не люди ли там, не солдаты ли. Им явно было трудно его понимать. Но вот он поднялся настолько, что стали видны ноги. Пара ног в камуфляже, вторая – в штатских брюках. Брюках от хорошего портного, одна штанина разорвана.
– Дойл! – крикнула я.
Он опустился на колено, не отрывая рук от великана-колпака, выжимая его, как штангу.
– Я здесь, – сказал он.
Я потрогала его ногу – рука запачкалась в крови. Чья это кровь – Джонти или Дойла? Что тут было, пока я лежала без памяти? Впрочем, мне было почти все равно. Дойл здесь, я могу его потрогать, значит, все хорошо.
Вот стали видны еще ноги. Еще пара в черных брюках и сапогах – Мистраль. Теперь я вспомнила, что Рис с Галеном одеты в солдатскую форму. Они все были здесь, все! Благодарю тебя, Богиня.
– Ты не ранена? – спросил Дойл.
– Кажется, нет.
– Можешь выбраться сама?
Я подумала и поняла, что могу. Пришлось по-рачьи пятиться на локтях и заднице, но в конце концов голова вынырнула на свежий чистый воздух. Набрав полную грудь морозного воздуха, я продолжила карабкаться наверх. Выбравшись наполовину, я перевернулась и поползла дальше на четвереньках. Меня подхватила чья-то рука и помогла встать. Оказалось, это Доусон. На вид совершенно целый.
– Вы живы, принцесса? – спросил он.
Я кивнула.
– Вроде бы. – Я дотронулась до его руки: – Рада, что и вы невредимы. Я слышала крики.
Его лицо приняло странное выражение.
– Да, теперь невредим.
Я отметила странное построение фразы. Но ко мне уже подошел Гален, схватил в охапку, и времени на расспросы не осталось. Гален поднял меня в воздух, прижимая к себе так крепко, что я даже не видела толком его лицо. Зато поверх плеча Галена я увидела спину Джонти, и улыбка сползла с моего лица.
Спина Красного колпака превратилась в сплошную рану. Дойл с помощниками осторожно положили его на траву. Теперь мне было понятно, почему они поднимали его так медленно.
– О господи, Джонти! – ахнула я.
Гален чуть отстранил меня, взглянул в лицо и опустил на траву.
– Мне так жаль, Мерри.
У него на щеке засыхала кровь, сочившаяся из пореза у виска.
– Ты ранен.
Он улыбнулся:
– Не так сильно, как другие.
Я снова повернулась к Джонти. Его обступили мои стражи – слишком серьезные и молчаливые. На сердце скребли кошки.
– Сердце Джонти еще бьется. Он не умрет, если доставить его к целителю.
В лунном свете лицо Галена исказилось страданием:
– А ты бы умерла.
Верно. Если взрыв почти убил Красного колпака, то меня он просто перемолол бы на фарш. И меня, и моих детей.
– Это задумали сторонники Кела, – сказала я.
– Да, Доусон нам сказал, – отозвался Гален.
Я шагнула к группе над телом Джонти; Гален взял меня за руку, мы пошли вдвоем, держась за руки, как дети.
Дойл дотронулся ладонью до моей щеки, я легла лицом в его ладонь.
– Красные колпаки выполнили за нас наш долг, – сказал он.
При этих словах я подняла голову и посмотрела за спины стражей. Люди все были на ногах, собирали раненых по поляне, но Красные колпаки лежали на мерзлой траве. Ни один не остался на ногах, и очень мало кто сумел сесть.
– Почему люди уцелели, а Красные колпаки так пострадали?
– Мы пострадали тоже, – сказал Доусон, – но мы вылечились.
– Что? – поразилась я.
– Все, кого вы вылечили прежде, исцелились сами по себе. А потом мы вылечили остальных.
– Что? – только и смогла сказать я. В голове попрежнему не укладывалось.
– Мы вылечили остальных, – повторил Доусон. – Теми осколками. Они вроде как волшебные.
– Может, они и Красных колпаков вылечат? – предположил Дойл.
– Но они железные, – сказала я.
– Гоблины умирают, Мередит. Вряд ли что-то повредит им сильнее, – сказал Рис. У него рука была на перевязи, а рукав куртки почернел от крови.
У Мистраля плащ за спиной болтался кровавыми ошметками. Неужели на них вместе с войском Благого двора напал сам Таранис? Вдруг я поняла, что еще не видела Шолто.
– А где Шолто?
Дойл отвел руку от моего лица и глядел в сторону, отвечая.
– С Шолто все хорошо. На его зов откликнулись слуа, и только это и спасло нас от Тараниса с его армией. Перед слуа они бежали.
Я схватила Дойла за руку. Другую мою руку крепко держал Гален. Столько всего случилось, я просто не знала, как реагировать. Но одно я знала точно: я не хочу, чтобы на лице у Дойла было такое выражение.
Он повернулся ко мне, но на лице уже застыла вечная непроницаемая маска, только у глаз чуть наметились морщинки. Я теперь знала, что они значат.
– Я хочу завернуться в тебя, как в плащ, и всего тебя покрыть поцелуями, но у нас раненые на руках. И все же не сомневайся в моих чувствах к тебе, даже посреди всего, что здесь творится. – По щеке скользнула первая горячая слеза. – Я думала, ты погиб, и...
Гален отпустил мою руку, и Дойл схватил меня в объятия. Я прильнула к нему так, словно его руки на моих плечах были пищей и воздухом, были самой жизнью.
Я слышала, как Рис сказал:
– Пошли, Доусон, глянем, помогут ли Джонти твои железки.
Мне хотелось растаять в поцелуе Дойла и не отрываться от него даже на вдох, но нас звал долг. Всегда бывает долг, всегда надо сражаться с очередным кошмаром или кого-то лечить, или... Это только кажется, будто вести насыщенную жизнь хорошо. Когда стоишь по колено в очередных проблемах, очень хочется жизни размеренной.
Мы оторвались друг от друга, и Дойл подвел меня к Джонти. Доусон уже стоял рядом с ним на коленях, держа в руке осколок, который выпал из меня, когда я его вылечила. Держал он его острием вниз над одной из ран.