Чтобы не «смазывать» эффект от празднования 50-летия Победы, российским руководством было объявлено о приостановке боевых действий в одностороннем порядке с 28 апреля по 11 мая 1995 года. Впрочем, российские генералы А. Куликов и Г. Трошев в своих мемуарах [104] признают, что временная приостановка наступления была жизненно необходима федеральной группировке для подготовки к «горной войне». Хотя мораторий регулярно нарушался с обеих сторон, однако эту передышку обе стороны использовали с максимальным эффектом.
12 мая 1995 года российская армия возобновила наступление по всем направлениям. Первые удары пришлись по селам Чири-Юрт и Сержень-Юрт, прикрывавшим вход в Аргунское и Веденское ущелья соответственно. Только на то, чтобы овладеть чеченскими позициями на Чири-юртовском цементном заводе, генералу Шаманову понадобилась неделя бомбардировок и обстрелов. Но и войдя в Аргунское ущелье, к концу мая российские подразделения увязли в обороне противника — в горах превосходство в тяжелом вооружении уже не давало такого эффекта, как на равнине. Тем более, федеральные войска теперь были ограничены в выборе маршрутов дальнейшего продвижения.
В этих условиях было принято решение перенацелить направление удара, сместить его с Шатоя несколько восточнее — на Ведено. Это оказалось неожиданно для чеченцев, силы которых были скованы в Аргунском ущелье, и, обладая количественным преимуществом в живой силе и технике, российское командование смогло не допустить их переброски в район древней столицы Ичкерии.
В итоге 3 июня Ведено было занято силами федеральной группировки. Тогда же были заняты господствующие высоты вокруг Ножай-Юрта (райцентр в восточной части горной Чечни). Чеченские силы в горах оказались рассечены. Тем не менее, чтобы овладеть райцентрами, остававшимися под контролем Дудаева, российской армии понадобилось еще около полторы недели: Шатой и Ножай-Юрт были заняты ею только 12 июня. При этом с завидным постоянством повторялась та же картина, что и на равнине — сначала федеральное командование заявляло о полном блокировании населенного пункта, позже выяснялось, в том числе и по официальным сводкам, что чеченские отряды его покинули, выйдя из окружения и избежав разгрома.
Таким образом, для того чтобы занять территорию мятежной республики, российской армии понадобилось полгода: с 11 декабря 1994-го по 12 июня 1995 года.
За время «юбилейного» моратория чеченское командование смогло перебросить часть сил на равнину, в том числе и в район Грозного.
Уже 14 мая столица республики обстреливалась чеченцами более 18 раз, а комендатура Грозного была переведена на осадное положение. Даже по данным генерала А. Куликова, в июне 1995 года в равнинной части Чечни против федеральной группировки действовало более 45 % всех сил противника (2100 человек из 4500). Не важно, насколько точны данные цифры, в любом случае они опровергают общепринятый миф о «запертых в горах дудаевцах» и спасении их исключительно «продажными политиками», «укравшими у армии победу».
Реальный итог полгода войны стал очевиден уже 14–17 июня 1995 года. 14 июня отряд Шамиля Басаева численностью 195 боевиков атаковал небольшой городок Ставропольского края, ставший после этого известным всему миру, — Буденновск (150 км от границы с Чечней).
Почти одновременно, в ночь на 17 июня, чеченские отряды (численностью до 800 человек) с западного и юго-западного направлений атаковали Грозный. На окраинах города разгорелся бой, нападение удалось отбить, но отступивший противник рассеялся по окрестным селениям, избежав разгрома. Тогда на это не обратили внимания, и совершенно напрасно, атаки на Грозный в марте и августе 1996 года уже будут более эффективными.
В любом случае диверсионно-террористический рейд на Ставрополье и удар по чеченской столице опровергают миф о «победе над дудаевцами» в июне 1995 года.
Собственно, этот районный центр в 220 км от Ставрополя не был целью отряда Басаева. Позднее на пресс-конференции он заявил, что рассчитывал добраться до аэропорта Минводы с целью захвата самолета и вылета в Москву. Россию спасла от более масштабного теракта случайность. Уже миновавшие Буденновск КАМАЗы и легковушка сопровождения, закамуфлированная под милицейскую, были остановлены на посту ГАИ, где водители отказались открыть машины для досмотра под предлогом, что «кощунство досматривать гробы» (по документам, в грузовиках везли трупы российских солдат из Чечни), и были препровождены к городскому отделу внутренних дел. Басаев был готов к импровизации, и здание ГОВД стало первым объектом его атаки.
Милиционеры же, напротив, не были готовы к ее отражению, так как большая часть личного состава (31 человек из 41) в это время находились на стрельбище. Оставшиеся 10 человек сумели организовать оборону и даже отстояли здание ГОВД, при этом потеряв убитыми 6 человек. По воспоминаниям командира «Альфы», потерь у милиционеров было больше: «В начале первого прибыли в здание УВД. Картина, представшая перед нами, была удручающей. Везде были видны следы недавнего боя. У одной стены — тела наших погибших милиционеров. Человек десять-двенадцать. У другой — столько же «чехов»».
Басаевцы не стали штурмовать забаррикадировавшихся на втором этаже милиционеров, просто подожгли здание и покинули его. Увязать в бою не входило в их планы, чеченцы и так потеряли в ходе боя с милиционерами 13 человек убитыми.
С самого начала операции одна из групп отряда Басаева заняла больницу, куда чеченцы начали свозить своих раненых. Другая группа прошлась по городу, убивая и захватывая в заложники местных жителей. Вскоре она также прибыла в больницу вместе с «живым щитом».
Когда власть вышла из паралича и блокировала террористов в захваченной теми больнице, выяснилось, что чеченцы больницу заминировали и пообещали взорвать ее в случае штурма (в руках у них находилось более 2000 заложников). Басаев пообещал отпустить заложников при выполнении 3 условий:
1) прекращение боевых действий в Чечне;
2) вывод российской армии;
3) начало мирных переговоров с Дудаевым на уровне президента или премьера РФ при посредничестве представителей ООН.
Эти требования растиражировали СМИ, представителей которых власти вынуждены были допустить в больницу, в противном случае Басаев пообещал расстреливать заложников и уже начал претворять угрозу в жизнь.
Российская власть была не готова к такого рода террористическим акциям, и наступил некий паралич. Мало того, в столь щекотливой ситуации президент Ельцин удалился в Канаду на встречу с лидерами «большой семерки», переложив всю ответственность на премьера Черномырдина. Вероятно, именно с его подачи и было принято решение о силовом варианте решения проблемы.
Однако произошла утечка информации (по некоторым данным, противник прослушивал милицейские частоты), и басаевцы были готовы к штурму минимум за 10 минут до его начала.