Статья 8
Стороны осознают планетарный характер Чернобыльской катастрофы и обязуются объединять и координировать свои усилия по минимизации и преодолению ее последствий. Они договорились заключить в этих целях специальное соглашение, учитывающее тяжесть последствий катастрофы.
Статья 9
Споры относительно толкования и применения норм настоящего Соглашения подлежат разрешению путем переговоров между соответствующими органами, а при необходимости — на уровне глав Правительств и Государств.
Статья 10
Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон оставляет за собой право приостановить действия настоящего Соглашения или отдельных его статей, уведомив об этом участников Соглашения за год. Положения настоящего Соглашения могут быть дополнены или изменены по взаимному согласию Высоких Договаривающихся Сторон.
Статья 11
С момента подписания настоящего Соглашения на территориях подписавших его государств не допускается применение норм третьих государств, в том числе бывшего Союза ССР.
Статья 12
Высокие Договаривающиеся Стороны гарантируют выполнение международных обязательств, вытекающих для них из договоров и соглашений бывшего Союза ССР.
Статья 13
Настоящее Соглашение не затрагивает обязательств Высоких Договаривающихся Сторон в отношении третьих государств. Настоящее соглашение открыто для присоединения всех государств — членов бывшего Союза ССР, а также для иных государств, разделяющих цели и принципы настоящего Соглашения.
Статья 14
Официальным местопребыванием координирующих органов содружества является город Минск. Деятельность органов бывшего Союза ССР на территориях государств — членов Содружества прекращается.
Совершено в городе Минске 8 декабря 1991 года в трех экземплярах, каждый на белорусском, русском и украинском языках, причем три текста имеют одинаковую силу.
За республику Беларусь:
С. ШУШКЕВИЧ
В. КЕБИЧ
За РСФСР:
Б. ЕЛЬЦИН
Г. БУРБУЛИС
За Украину:
Л. КРАВЧУК
В. ФОКИН
В настоящее время мир вступил в эпоху необъявленных войн. Реально ведутся крупномасштабные боевые действия с участием авиации, танков, но озвучено это несущим недостаточную смысловую нагрузку словом «конфликт». Сегодня войны никто не объявляет, но периодически ракеты и бомбы падают на Балканы, Афганистан, Дарфур, Ирак, Ливию (и список можно продолжать).
Между тем конфликт (от лат. глагола conflicto — возбуждать, разжигать, раздувать) — это системное явление, и его возникновение и развитие подчиняется определенным общим законам развития. Отсюда вытекает простая мысль, что каждый конфликт имеет, по крайней мере, одно устраивающее все стороны решение.
В плане изучения конфликтов на территории бывшего СССР наибольший практический интерес представляют, прежде всего, этнические конфликты, которые являются моментом кульминации межэтнических противоречий, принимающих характер открытой конфронтации.
Конфликтологи на сегодняшний день не пришли к общему определению собственно этнического конфликта, поэтому я приведу два варианта.
Авторитетный российский исследователь Н. Ю. Нежурина-Кузнечная определяет межэтнический конфликт как одну из форм отношений между национальными общностями, характеризующуюся состоянием взаимных претензий, имеющую тенденцию к нарастанию противостояния вплоть до вооруженных столкновений и открытых войн. [5]
В то же время этнолог В. А. Тишков предлагает несколько иную трактовку, понимая под этим явлением «любую форму гражданского, политического или вооруженного противоборства, в котором стороны или одна из сторон мобилизуются, действуют или страдают по признакам этнических различий». [6]
Однако при таком определении совершенно выпадает начальный этап развития этнического конфликта, когда нельзя говорить об оформленном противостоянии.
Поэтому недооценка этих этапов, зачастую рассматриваемых как банальное хулиганство или «бытовое явление», имеет принципиальное значение в оценке (или, зачастую, недооценке) всего последующего конфликта.
Так, в 1950–1980-е гг. межэтнические столкновения между русскими и чеченцами, русскими и ингушами в Чечено-Ингушетии рассматривались исключительно как обычные «бытовые» конфликты. Ни массовые выступления русского населения против возвращавшихся из депортации чеченцев в 1958 году, ни проявления ксенофобии с чеченской стороны не анализировались органами власти именно как межэтническое противостояние. Прямым результатом такой недооценки стала трагедия русского населения начала 1990-х гг. в Чечне.
Погромы в Сумгаите (1988 г.) и Баку (1990 г.) советские власти также пытались представить исключительно как несознательное поведение отдельных групп граждан. Последующая кровопролитная война между армянами и азербайджанцами из-за Нагорного Карабаха начисто опровергла подобные утверждения.
Особенностью Советского Союза было то, что большинство республик, входящих в его состав, являлись административными, а не этнополитическими образованиями и практически не имели исторических корней и параллелей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в момент распада большой страны многие лидеры «окраин» прибегали так или иначе к разыгрыванию национальной карты как к инструменту обеспечения единства и средству обновленного источника законности. При этом не учитывался тот факт, что любое этническое меньшинство, проживающее на территории Советского Союза, всегда в той или иной мере проявляло тенденцию к самоутверждению.
Но в советское время этническое меньшинство составляло не более 3 % русского населения, и большинству из них не хватало территориальной обособленности, поэтому реальное отделение становилось невозможным.
В наследство от СССР государства, возникшие на его территории, получили границы, которые не соответствуют распределению основных национальностей, а этнические реальности в большинстве случаев не соответствуют национальным территориям бывших советских республик.
Более того, границы республик были намеренно проведены так, чтобы разделить крупные этнические группы между двумя или большим количеством республик. В целом все это подрывало единство каждой новой национальной структуры. Поэтому в некоторые из этих республик входят значительно и потенциально дестабилизирующие внутреннее положение этнические меньшинства.