– Товарищ Сталин, – попробовал возразить Тимошенко, – я послал вам план совещания и проект своего выступления и полагал, что вы знали, о чем я буду говорить при подведении итогов.
– Я не обязан читать все, что мне посылают, – вспылил И. В. Сталин.
С. К. Тимошенко замолчал.
– Ну, как мы будем поправлять Тимошенко? – обращаясь к членам Политбюро, спросил И. В. Сталин.
– Надо обязать Тимошенко серьезнее разобраться с вашими замечаниями по тезисам и, учтя их, через несколько дней представить в Политбюро проект директивы войскам, – сказал В. М. Молотов.
К этому мнению присоединились все присутствовавшие члены Политбюро.
И. В. Сталин сделал замечание С. К. Тимошенко за то, что тот закрыл совещание, не узнав его мнения о заключительном выступлении наркома.
– Когда начнется у вас военная игра? – спросил он.
– Завтра утром, – ответил С. К. Тимошенко.
– Хорошо, проводите ее, но не распускайте командующих. Кто играет за «синюю» сторону, кто за «красную»?
– За «синюю» (западную) играет генерал армии Жуков, за «красную» (восточную) – генерал-полковник Павлов.
Из Кремля все мы возвращались в подавленном настроении. Нам было непонятно недовольство И. В. Сталина. Тем более что на совещании, как я уже говорил, все время присутствовали А. А. Жданов и Г. М. Маленков, которые, несомненно, обо всем информировали И. В. Сталина [254] .
Сталин уже не тот, якобы пишет Жуков. В дописанных предложениях Сталин груб и невежлив. Он резко и невежливо разговаривает, чего он себе никогда не позволял в реальности. А тут якобы оказывается – военные от Сталина возвращаются в подавленном настроении. По почему-то никто из сталинских маршалов ничего подобного никогда не писал. Наоборот, они отзывались о нем очень тепло.
Перестроечный вариант (добавленный текст выделен курсивом):
Общий разбор И. В. Сталин предложил провести в Кремле, куда пригласили руководство Наркомата обороны, Генерального штаба, командующих войсками округов и их начальников штабов. Кроме И. В. Сталина присутствовали члены Политбюро. Ход игры докладывал начальник Генерального штаба генерал армии К. А. Мерецков. После двух-трех резких реплик Сталина он начал повторяться и сбиваться. Доклад у К. А. Мерецкова явно не ладился. В оценках событий и решений сторон у него уже не было логики. Когда он привел данные о соотношении сил сторон и преимуществе «синих» в начале игры, особенно в танках и авиации, И. В. Сталин, будучи раздосадован неудачей «красных», остановил его, заявив:
– Откуда вы берете такое соотношение? Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск.
К. А. Мерецков ответил, что ему это известно, но количественное и качественное соотношение сил и средств на войне играет тоже не последнюю роль, тем более в современной войне, к которой Германия давно готовится и имеет уже значительный боевой опыт.
Сделав еще несколько резких замечаний, о которых вспоминать не хочется, И. В. Сталин спросил:
– Кто хочет высказаться?
Выступил нарком С. К. Тимошенко. Он доложил об оперативно-тактическом росте командующих, начальников штабов военных округов, о несомненной пользе прошедшего совещания и военно-стратегической игры.
– В 1941 учебном году, – сказал С. К. Тимошенко, – войска будут иметь возможность готовиться более целеустремленно, более организованно, так как к тому времени они должны уже устроиться в новых районах дислокации.
Затем выступил генерал-полковник Д. Г. Павлов. Он начал с оценки прошедшего совещания, но И. В. Сталин остановил его.
– В чем кроются причины неудачных действий войск «красной» стороны? – спросил он.
Д. Г. Павлов попытался отделаться шуткой, сказав, что в военных играх так бывает. Эта шутка И. В. Сталину явно не понравилась, и он заметил:
– Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось.
Затем, видимо, потеряв интерес к выступлению Д. Г. Павлова, И. В. Сталин спросил:
– Кто еще хочет высказаться? [255]
Что мы видим в этом отрывке? Снова дописываются слова и фразы, меняющие настроение и впечатление. «После двух-трех резких реплик Сталина», «резких замечаний, о которых вспоминать не хочется». Сталин опять выведен грубым, неотесанным человеком, обижающим своих полководцев. Теряющим интерес к их словам и мыслям. Почему же даже после его смерти все писавшие мемуары подчеркивали исключительную вежливость Сталина? Кто их заставлял после смерти вождя говорить о его вежливости и тактичности? Будем верить всем маршалам и Жукову или Анне Давыдовне Миркиной? Я предпочитаю верить боевым маршалам. Я верю уже упомянутому нами создателю нефтегазовой отрасли Н. К. Байбакову. Он ведь был сугубо штатским, а не военным человеком. Но в своих мемуарах он совершенно однозначно пишет о якобы «грубости и хамстве» Сталина [256] :
Не могу вспомнить ни одного случая, когда Сталин повышал бы голос, разнося кого-нибудь, или говорил раздраженным тоном. Никогда он не допускал, чтобы его собеседник стушевался перед ним, потерялся от страха или почтения. Он умел сразу и незаметно устанавливать с людьми доверительный, деловой контакт. Да, многие из выступавших у него на совещаниях волновались, это и понятно.
Но он каким-то особым человеческим даром умел чувствовать собеседника, его волнение, и либо мягко вставленным в беседу вопросом, либо одним жестом мог снять напряжение, успокоить, ободрить. Или дружески пошутить.
Помню, как однажды случился такой казус: вставший для выступления начальник «Грознефти» Кочергов словно окаменел и от волнения не мог вымолвить ни слова, пока Сталин не вывел его из шока, успокаивающе произнеся:
– Не волнуйтесь, товарищ Кочергов, мы все здесь свои люди [257] .